К диванчику приблизился паж и сообщил, что прибыл некий господин Боуз, который желает видеть лорда Роберта.

– Это еще кто такой? – лениво спросила Елизавета.

– Слуга Форстеров в Камнор-Плейс, – ответил Роберт, и лицо его помрачнело. – Я уже догадываюсь, какую весть он мне привез. – Голос Роберта утратил недавнюю игривость.

– Пусть его проведут сюда, – распорядилась королева.

Боуз почти подбежал к диванчику и упал на колени. Одежда слуги говорила, что он несколько часов подряд провел в седле, а опечаленное лицо подтверждало догадку Роберта. Говорил он торопливо, словно боясь, что его, в пыльной одежде, пропахшего конским потом, вытолкают из роскошного дворца.

– Ваше величество, лорд Роберт, я привез скорбную весть. Наша добрая леди Дадли скончалась. Ее нашли внизу, возле лестницы, со сломанной шеей.

Потрясенный Роберт молча смотрел на Боуза. Елизавета раскрыла рот. Она утратила дар речи. Внутри все похолодело.

Вот и опять случилось. Любовь окончилась жесткой смертью. Не так уж и давно, пока их отношения не испортились вконец, Роберт держал Эми в своих объятиях, был с ней одной плотью. А теперь Эми превратилась в хладный труп, да еще со сломанной шеей. Точно так же сломали шею матери Елизаветы. Только крови было больше. Роберт почти не любил Эми. Король же страстно любил Анну. К счастью для Елизаветы, она не видела своими глазами ни ту ни другую смерть. Но сейчас в ее мозгу картины обеих смертей совместились. Эми со сломанной шее, лежащая возле лестницы. И Анна на окровавленной соломе эшафота, с отсеченной головой.

– Расскажи, как это случилось, – хриплым голосом потребовал Роберт.

– Вчера это было, лорд Роберт. В Абингдоне устраивали ярмарку в честь Богоматери. Моя хозяйка разрешила всем нам туда отправиться. Правда, некоторым не хотелось толкаться на шумной воскресной ярмарке. Но миссис Форстер настаивала, чтобы мы все туда поехали.

– А другие дамы, компаньонки леди Дадли? – спросил Роберт.

Елизавета пока молчала, но у нее дрожали руки. Де Квадра внимательно смотрел на нее.

– Они были рады поехать на ярмарку. Леди Дадли накануне тоже собиралась, но с утра почувствовала слабость и решила остаться. С ней находилась еще одна леди. Они решили провести день в тишине и покое, а потом вместе пообедать. Говорю вам, лорд Роберт, леди Эми с утра нездоровилось.

– Неужели в доме не было никого из слуг? – продолжал допытываться Роберт.

– Слугам миссис Форстер тоже дала выходной. Кто из них на ярмарку поехал, а кто был на своей половине. Все утверждают, что ничего странного не видели и не слышали. Мы возвратились под вечер. Открыли дверь, вошли в коридор. Видим: леди Дадли лежит внизу, возле первой ступеньки.

– К тому времени она была уже мертва?

– Да, лорд Роберт. Ее шея была неестественно повернута. И кровь от двух ран на голове.

К Елизавете вернулся дар речи:

– Скажи, любезный Боуз, леди Дадли могла поранить голову, случайно упав с лестницы?

Боуз так оторопел от вопроса королевы, что не сразу сумел ответить. Надо же, сама королева с ним разговаривает!

– Да, ваше величество, – торопливо ответил он и снова повернулся к Роберту. – Она могла упасть и пораниться. Бедная леди Дадли была очень слабой. Она могла выйти на лестницу и вдруг потерять сознание. А могла и споткнуться. Миссис Форстер велела взять на конюшне самую лучшую лошадь и скакать сюда. По дороге мне встретился ваш слуга Томас Блаунт. Он как раз ехал в Камнор – с подарками для леди Дадли. Я рассказал ему про случившееся, и он мне сказал: «Поезжай прямо в Виндзор. Лорд Роберт нынче там». Сам он поехал в Камнор. Хотел своими глазами на все посмотреть и послушать, что говорят люди.

– Это меня волнует больше всего, – сказал Роберт. – Людские пересуды. Ваше величество, мы можем поговорить наедине?

– Нет, лорд Роберт, – ответила Елизавета, и ее громкий голос слышали все, кто стоял вокруг. – Тут не о чем говорить. Должно быть, твоя жена оказалась жертвой трагической случайности. Я распоряжусь, чтобы о смерти леди Дадли было объявлено при дворе. Такова моя воля. Помимо этого, я приказываю провести расследование. А пока его проводят, тебе мы приказываем удалиться в Кью и находиться там, покуда не позовем.

Произнеся эти слова, Елизавета встала и величественной походкой прошла мимо Роберта.

Поведение королевы потрясло Роберта ничуть не меньше, чем весть о смерти жены. Те, кто видел его, потом говорили, что у него буквально отвисла челюсть. Он понимал, что меньше думает о смерти жены, чем о последствиях для него самого. Что могло так сильно разгневать Елизавету? Роберт оглядывался по сторонам, словно ища поддержки, однако повсюду его взгляд натыкался на враждебные лица. Теперь, когда королева публично выказала свое недовольство фаворитом, волки были готовы броситься на него всей стаей. Роберт вскочил с диванчика и побежал догонять королеву.

Елизавету он нагнал в общей приемной, когда она уже собиралась уйти во внутренние покои. Двое фрейлин испуганно попятились, увидев возбужденного Роберта, чьи глаза дико сверкали. Привратник предостерегающе поглядел на него, но не решился преградить путь.

– Нет, Робин! – рявкнула королева таким тоном, что ему сразу вспомнился покойный Генрих Восьмой. – Не приставай ко мне!

– Бесс! Умоляю, выслушай! Я не сделал ничего ужасного. Внезапность случившегося и его тяжесть угнетает меня еще сильнее, чем тебя. Только подумай, какие небылицы начнет рассказывать злобный мир! А у меня даже нет возможности очиститься от гнусных слухов, которые уже поползли по Англии. Меня заботит лишь одно: пусть будет установлена правда и пусть она станет достоянием широкой гласности. Я не убивал свою жену! Я готов всеми доступными мне средствами участвовать в установлении правды, невзирая на лица. Я хочу, чтобы было проведено тщательное расследование, и пусть им займутся самые надежные и беспристрастные люди, которые докопаются до самой сути произошедшего. Если откроются страшные обстоятельства, мое сердце будет изранено. Но мир должен убедиться: я невиновен! Ты должна в это поверить!

Елизавета выслушала его с бесстрастным лицом. Решив, что он сказал все, она уже взялась за дверную ручку, но остановилась:

– Лорд Роберт, тебе не хуже моего известно, чту подумают люди. Ходили слухи, что ты тяготишься своим браком и ищешь способы избавиться от Эми. Мои суждения тут не столь важны. Врач произведет надлежащее вскрытие, и до тех пор, пока твоя невиновность не будет официально подтверждена, ты должен находиться вне двора. Если же ты останешься, а я проявлю к тебе благосклонность, люди подумают, что и я тоже виновна. А потому ступай.

Елизавета не могла смотреть ему в глаза, иначе бы для нее все пропало. Все пошло бы совсем не так, как надо. Их долгое, удивительное лето закончилось. Возможно, навсегда. Елизавета заставила себя пройти внутрь и закрыть дверь. Что бы ни случилось, она должна помнить: прежде всего она – королева. И только потом – женщина.