Зрители неохотно начали расходиться, теперь уже перешептываясь без всякого стеснения. Только присутствие королевы и ее сверлящие глаза удерживали их от оживленной болтовни. Роберт поднялся с колен и продолжал стоять возле трона, хмурый и сердитый.

– Побойся Бога, Бесс, – наконец сказал он. – Как ты могла это сделать?

– Я должна была показать миру, что не намерена ни возвышать тебя, ни выходить за тебя замуж, – спокойным тоном ответила Елизавета.

Она по-прежнему старалась не смотреть ему в глаза.

– Я прошу не унижать меня подобным образом, да еще в присутствии твоих придворных. Я не заслуживаю такого обращения. Я не могу позволить, чтобы кто-либо, включая королеву, делал меня участником отвратительного спектакля.

Елизавета наконец перевела глаза на Роберта. Более того, сошла с трона и игриво потрепала возлюбленного по щеке.

– Не думай, я не забыла, что семейство Дадли не так-то просто выбросить из седла. Но свои «не могу позволить» ты, Робин, забудь. Я – королева, и люди должны видеть, что я управляю, а не управляют мной. Это надежный способ прекратить все слухи и сплетни.

– Значит, я могу надеяться, что в будущем все изменится? – В голосе Роберта звучали отчаяние и боль.

Чувствовалось, он по-прежнему злится.

– Все может быть, – беззаботно произнесла Елизавета и вышла из приемной.

Стайка сплетничающих у двери придворных разинули рты. Королева прошла мимо них. На ее губах играла улыбка.

Замысел Елизаветы удался. Через месяц все сплетни прекратились, хотя Роберт по-прежнему оставался рядом с ней, выказывая внимание и ревностную готовность услужить. Елизавета получила именно то, что хотела: его общество, его любовь. При взгляде на Роберта у нее по-прежнему таяло сердце. Если ей захочется, его руки будут ласкать ее ночью (пока что ей этого не хотелось). Он был ее супругом во всем, кроме статуса. Могла ли королева желать большего?

Епископ де Квадра тоже понемногу оттаял. Елизавета вновь затеяла с ним свою любимую игру, сначала убеждая испанца, что у нее еще не пропал интерес к браку с эрцгерцогом, потом намекая, будто она вполне может выйти и за лорда Роберта.

– Кто знает, может, в дальнейшем мне будет угодно возвысить его, – объявила послу Елизавета, озорно подмигивая. – Должна вам признаться, епископ, что я не ангел. Лорд Роберт привлекает меня множеством присущих ему добродетелей. Сейчас я все отчетливее понимаю необходимость выйти замуж. Чтобы не оскорблять чувства англичан, моим мужем должен быть англичанин. Скажите, что подумал бы король Филипп, если бы я вышла за одного из своих подданных?

– Мой государь был бы рад услышать о вашем браке вне зависимости от вашего выбора, – сухо ответил де Квадра. – Главное, чтобы ваш выбор способствовал благосостоянию вашего государства. Уверен, его величество был бы рад услышать о счастье, выпавшем на долю лорда Роберта.

«А еще больше мой государь обрадовался бы тому, что после такого брака ты недолго усидишь на троне», – мысленно добавил посол.

Королева изящно наклонила голову.

– Надеюсь, ваше величество вздохнули с облегчением, узнав, что смерть жены лорда Роберта явилась результатом несчастного случая? – осторожно спросил епископ.

Он мог бы сказать (и желал бы сказать) еще многое, однако этого ему не позволяли правила дипломатического этикета.

– Да. Я в этом и не сомневалась. – В голосе Елизаветы зазвенел металл. – Если бы несчастная леди Дадли не упала с лестницы, она бы все равно умерла. Она была смертельно больна. Опухоль в груди. Я не слышала ни об одной женщине, которая бы излечилась от столь страшной болезни.

– Надо же, как странно, – нахмурился епископ. – Всего за день до смерти леди Дадли ваш государственный секретарь говорил мне, что она находится в добром здравии.

– Что? Сэр Уильям вам это сказал? – переспросила потрясенная Елизавета.

Зачем Сесилу говорить испанцу явную бессмыслицу?

– Прошу прощения, ваше величество, но я достаточно хорошо знаю английский язык, чтобы чего-то недопонять. Сэр Уильям мне говорил, что болезнь леди Дадли не более чем слухи. Она была совершенно здорова, но очень опасалась, что ее могут отравить, поскольку некие силы замышляли ее смерть.

Елизавета побледнела:

– Это неправда. Леди Дадли болела многие месяцы. Лорд Роберт был очень опечален ее состоянием. Мы знали, что она умирает. Сэр Уильям тоже знал. Зачем же ему понадобилось сообщать вам явные небылицы?

– Сам не знаю, ваше величество, – слегка смутился де Квадра.

Поведение королевы показалось ему вполне искренним.

Елизавета же начинала понимать, что к чему. Отпустив епископа, она крепко задумалась. Сесил ненавидел Дадли. Не только Роберта, а все это семейство. Сесил был мастером политической интриги. Он вполне мог пойти на любые шаги, только бы не допустить ее брака с Робертом. Сесил не скрывал своих страхов и говорил, что этот брак может стоить ей трона. И тогда Англия лишится своей протестантской спасительницы. Ведь Елизавету называли новой Юдифью и Деборой. Она знала, что из-за Роберта Сесил даже подумывал подать в отставку. Она слышала это от других советников. Елизавета сознавала, как глубоко она обидела своего Духа, не поблагодарив его за блестящие переговоры в Шотландии. Увы, тогда ее глаза были ослеплены не только ярким летним солнцем, но и Робином. Она не замечала никого, кроме него, и была готова на все, только бы его ублажить. Надо же так обидеть Сесила!

Однако сейчас Елизавета исцелилась от летней слепоты. События последних месяцев обострили ее зрение. Она понимала: редкий король имеет подобного советника. Ей невероятно повезло с Уильямом, ее Духом. Этот удивительный человек всегда ставил интересы королевы и государства выше собственных амбиций. Он не жаждал возвышения, не просил наград. И она чуть не лишилась такого верного друга.

Сесил больше не заикался об отставке. С тех пор как стало известно о смерти Эми, он вернулся на прежнее место и с легкостью взял на себя управление Тайным советом. А вот звезда Роберта стремительно закатывалась. По сути, это была его вторая попытка управлять ходом государственной политики. Первая кончилась Тауэром, бесчестьем и едва не стоила ему жизни. Вторая снова подрезала ему крылья.

И все-таки какую игру вел Сесил? Он знал, что Эми Дадли умирает. Елизавета сама неоднократно говорила ему об этом. Он был хорошо осведомлен о состоянии здоровья леди Дадли. Не кто иной, как Сесил, говорил, что Роберт замышляет убийство жены, чтобы жениться на королеве. Получается, Сесил намеренно солгал де Квадре, зная, что его ложь породит многочисленные слухи. В конечном счете подозрение падет на Роберта и вконец уничтожит шансы лорда Дадли стать королем. Это даже могло уничтожить Роберта, хотя Сесил не отличался кровожадностью. Его обман был в основном направлен на защиту королевы от нее самой и упрочение королевства.

Но в словах Сесила, переданных ей де Квадрой, Елизавету насторожил один момент. Епископ говорил о «неких силах», замышлявших убийство Эми. Не мог же Сесил намекнуть, что в число этих «сил» входит и королева. Нет и еще раз нет! А вдруг у Роберта были сообщники, о которых она ничего не знала? Но если Сесил хотел уберечь ее от последствий брака, который он считал катастрофой для нее самой и для государства, тогда почему выбрал окольные пути? Почему не пришел прямо к ней и не сказал, что предполагает заговор? Елизавета тут же ответила себе на этот вопрос: в те дни она бы не прислушалась к словам Сесила. А де Квадра, опытный интриган, переиначил слова Сесила и подал уже под своим соусом.