дом ремонтировал, баню новую построить задумал. И радоваться надо такой жизни, да порой грустилось девушке. На дочь с тревогой поглядывала.

Танюшка, казалось, давно забыла про разговор о бабушке в углу, и Алёна старалась об этом не вспоминать. «Что только ребёнку в голову не придёт?» — успокаивала она себя.

Как вдруг дочка однажды сказала:

— Эта бабушка тоже по папе скучала, — она кивнула в сторону печки, — и помогала тебе его вернуть.

От неожиданности Алёна уронила ложку, которой мешала суп, и повернулась к девочке.

— О чём ты говоришь? — дрожащим голосом спросила она.

Но Танюша ничего на это не ответила.

— И дедушка приходил, да ты не видела, — продолжила она.

— Какой дедушка? — переспросила Алёна.

— Тот, что в лесу живёт, — просто ответил ребёнок.

Алёна подошла к дочери и присела рядом с ней.

— Танюша, скажи мне правду, ты всё придумываешь? — сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее.

Девочка, не понимая, посмотрела на неё.

— Сидит там бабушка, почему ты мне не веришь? — наивно ответил ребёнок. — Только никогда не ест. Вторая бабушка, к которой ты меня водишь, всегда со мной кушает. А эта только сидит.

Алёна не знала, что думать по этому поводу. Да и верить ли. Ребёнку только три года исполнилось: мало ли что Танюша себе придумала. Но почему-то Алёне казалось, что дочка не врёт. Она просто не понимает, что бабушка эта давно ушла в мир иной.

Девушка не знала, как лучше поступить. Если дочка с детской непосредственностью расскажет кому-то, что видит ушедших людей, то ничего хорошего не будет. Их семью и так не очень любят в деревне. Даже свекровь, нет-нет, да и взглянет подозрительно.

— Никому об этом не говори, — сказала наконец Алёна, — это будет наша с тобой тайна.

Танюшка кивнула.

— А про какого дедушку ты говорила? — продолжила мама. — Про того, что живёт с бабушкой, которая с тобой ест?

— Нет, про другого дедушку, у него ещё браслетик на руке красный, — сказала девочка, показывая на своё запястье.

Алёна уже не знала, удивляться или бояться.

— Когда ты его видела? — спросила она.

— Перед тем как папа вернулся, — ответила Танюшка. — Он ходил по нашему двору.

— А я где была? — уточнила Алёна.

— Дома, — был ответ.

Голова у девушки пошла кругом. Неожиданно вспомнились ей слова Аньки: «Видела я, как к тебе во двор кто-то шастает».

«Неужели и правда лесные ко мне захаживают? — подумала она. — А я и не замечаю».

Алёна вспомнила, как неожиданно в её доме появилась книга с травами, потом другая. Не сама же она пришла, её точно кто-то принёс.

«Не нравится мне это, — подумала девушка. — Ходят всякие, что хотят — не говорят, о себе знать не дают. Да ещё Танюшка видит то, что другим неподвластно».

Алёна внимательно посмотрела в сторону печки, ничего нового она там не обнаружила — кухонная утварь, полотенца, дрова в ведре на полу. Но какое-то лёгкое чувство тревоги охватило её, когда она пристально смотрела туда. Никого не видно, но сердцу неспокойно.

Вечером она хотела поговорить об этом с Тимуром, но не решилась. Он только начал приходить в себя после всех событий, случившихся в его жизни, и сообщать о странном поведении дочери и своих подозрениях Алёна не решилась.

Да и сам Тимур её беспокоил в последнее время. После выхода из больницы он был тихим, вспылит порой, чего раньше с ним не случалось, но потом извиняется, обнимает Алёну и испуганную Танюшку, и все нормально.

Но вот уже неделю он с неохотой пил таблетки, которые прописал ему врач. Алёна чётко помнила, что доктор говорил, что эти препараты теперь с Тимуром на всю жизнь и израненная нервная система не справится без них.

Не просто же так после операции его с травматологии перевели на специальное отделение, где не было посещений. Почему так сделали, Алёне никто не сказал, но тон врача при выписке был безапелляционным: успокоительные прапараты обязательны.

И Алёна очень боялась, что если Тимур перестанет их принимать, то его вспышки гнева и необоснованной агрессии начнут случаться чаще — и неизвестно к чему приведут.

Одним субботним утром, когда она готовила завтрак для своей ма́лёнькой семьи, Тимур категорически отказался принимать таблетки и демонстративно выкинул их за окно.

— Что ты делаешь? — воскликнула Алёна. — Ты же знаешь, какие они дорогие!

— Я мужик, а не бабка старая, чтобы на таблетках сидеть, — зло ответил муж, — и с головой у меня всё в порядке. Не надо из меня инвалида делать.

— Тимур, я хочу как лучше, — ответила Алёна, — ты помнишь, что сказал врач? Эти препараты нужны в первую очередь для твоего спокойствия.

— Я спокоен! — рявкнул мужчина.

Танюшка вздрогнула и прижалась к Алёне.

— Не трону я вас, что жмётесь, — сказала Тимур, увидев это, — но и гадость эту больше пить не буду. Мне с мужиками даже не выпить из-за неё, потому что голова начинает адски болеть.

— Вот почему ты решил бросить, — сказала Алёна, — а ты о последствиях подумал? Мужики-то и дальше пить будут, а с тобой неизвестно, что случится.

— Не учи меня жить, — грубо ответил муж и, накинув тулуп, вышел на улицу.

Только хлопок двери был его прощанием.

Танюша так и стояла, прижимаясь к матери. Алёна кусала губы.

«Не хочешь так принимать, буду в пищу размалывать, — подумала она, — только как с алкоголем совместить? Он же пить будет и сразу поймёт, что не просто так ему плохо».

Слегка отодвинув дочку, Алёна потянулась к своей книге с травами. Там были даны сборы и заговоры на отворот от пьянства. Девушка не очень верила, что это поможет, но выбора у неё не было.

Найдя нужный сбор, она приготовила всё, как надо, и решила подливать его Тимуру в чай, а таблетки растирать в порошок и добавлять в пищу.

Внутри было неспокойно от задуманного. Она непроизвольно взглянула на то место в комнате, где дочь видела бабушку. И ей показалось, что оттуда пришло одобрение.

Тимур вернулся за полночь, совершенно не стоя на ногах. Алёна заранее отвела Танюшку к свекрови, понимая, что ничего хорошего вечером не будет. Та взяла ребёнка без единого слова, да и Танюша, любившая проводить выходные с мамой, в этот раз спокойно осталась у бабушки.

Мужу было совсем плохо. Алёна давала ему воду и добавляла в неё тот отвар, что сделала. В книге было написано, что его можно и с похмелья. Тимуру было особенно плохо после этой воды, но девушка не собиралась его жалеть.

Раз за