Мустафа желал, чтобы Мальта стала только его триумфом, доказательством его таланта армейского командира и местью рыцарям за неудачу на Родосе, когда он навлек на себя гнев султана и едва не лишился жизни. Пияле, наоборот, был человеком молодым, которому султан доверил величайший флот, который когда-либо выходил из бухты Золотой Рог. Он чрезвычайно гордился этим и хотел поставить корабли в гавань, где он будет уверен в их безопасности. Поскольку Большая гавань находилась под обстрелом пушек фортов Святого Эльма и Сант-Анджело, молодой адмирал решил, что Марсамускетто, что к северу от горы Скиберрас, вполне подойдет для стоянки флота во время кампании. Его мотивы были в принципе разумны, но рассуждения ошибочны. Не зная погодных условий Центрального Средиземноморья в летние месяцы, он ожидал такой же погоды, как в Эгейском море. Знай он, что нет смысла ждать более-менее сильного ветра с севера или северо-востока до самого сентября, он оставил бы флот там, где он был. Однако, к счастью для рыцарей и мальтийцев, он настоял, чтобы флот султана был размещен в Марсамускетто. А это значило, что прежде всего надо захватить форт Святого Эльма.

Базовый лагерь турок находился в районе Марса в конце Большой гавани, где имелись источники пресной воды (которые уже были загрязнены по приказу великого магистра). Этот район, находившийся на равном расстоянии между городами Сенглеа и Биргу на юге и фортом Святого Эльма, казался разумным местом, откуда можно было действовать против разделенных целей. Со склонов, находившихся сразу за районом Марса, можно было вести наблюдение за Большой гаванью. Мустфа-паша выслал вперед инженеров, чтобы те составили для него полный отчет об оборонительных сооружениях форта. Отчет его порадовал. В нем было сказано: «Это бастионная система укреплений с четырьмя главными выступами. Фронтальная часть, которую мы будем штурмовать, выполнена в бастионном виде. Кавальер, возвышающийся ближе к морю, отделен от форта рвом. Есть также небольшой равелин. Оба эти внешние сооружения связаны с главным фортом, одно – подъемным мостом, другое – обычным». Это был простой и старомодный тип форта, похожий на многие захваченные войсками султана в других частях Европы.

Немедленно началась подготовка по транспортировке большей части артиллерии вдоль длинного каменистого полуострова, так, чтобы пушки могли быть установлены на хребте горы Скиберрас (где сейчас находится город Валетта). Самая большая трудность, которая мешала туркам на этой стадии операции, – рытье траншей для защиты войск и орудий. На хребте полуострова почти не было земли, и людям приходилось, словно муравьям, таскать землю и фашины в Марсу для постройки оборонительных сооружений. Отвлечение главных турецких сил для нападения на форт Святого Эльма дало ла Валетту время, чтобы внести дополнительные усовершенствования в фортификацию, продолжить подготовку бомб из греческого огня и еще раз проверить эффективность обороны двух мальтийских городов. Он, вероятно, знал, что форт Святого Эльма долго не продержится против сильного натиска. Но турецкое командование, решив первым атаковать изолированный форт Святого Эльма, дало всем остальным оборонительным сооружениям острова полезную передышку. Дополнительная насыпь была сооружена над кавальером форта Сант-Анджело, так что туда можно было поставить еще две тяжелые пушки и держать под огнем турецкие позиции на горе Скиберрас. Днем и ночью рабы, солдаты и граждане Мальты трудились над укреплением слабых мест в обороне. А в подземных камерах без перерыва работали пороховые мельницы и к уже установленным пушкам подносили запас ядер. Форт Святого Эльма стал ключом к Мальте. Чем дольше он продержится, тем больше шансов, что гарнизон и остров уцелеют.

Был конец мая, начиналась летняя жара. Грохот орудий, беспощадно обстреливавших маленький форт, за которым сверкало Средиземное море, казалось, не прекращался ни на минуту. По ночам языки пламени, поднимающиеся или спускающиеся по склону с Марсы, показывали, что подносчики боеприпасов продолжали свою деятельность, а саперы и минеры готовятся к постепенному окружению форта. Турецкие артиллеристы работали с математической точностью, каждый раз посылая ядра из металла и камня в конкретное, выбранное ими место. Время беспорядочного огня миновало. Его сменила прицельная точность.

Неудивительно, что к концу мая части земляных стен форта начали рушиться. Примерно в это время ла Валетт однажды ночью принял в помещении совета Сант-Анджело удивительную и при этом весьма нежелательную делегацию. Несколько рыцарей из форта Святого Эльма сумели выбраться оттуда. Они сообщили великому магистру, что удерживать позицию больше не представляется возможным. Ла Валетту поневоле вспомнился Родос. Он, вероятно, чувствовал (как многие до него и после), что молодое поколение недостойно своих отцов. Под его ледяным презрением воины устыдились. А когда он сообщил, что у них нет необходимости возвращаться в форт и сам с несколькими соратниками заменят их там, они стали просить разрешения вернуться обратно. После их ухода великий магистр сообщил совету, что форт изначально был обречен. Но чем дольше он простоит, тем больше надежд у ордена на Мальте. Чтобы вернуть силы уставшему и изрядно потрепанному гарнизону, он велел каждую ночь переправлять в форт на маленьких лодках свежие войска и вывозить раненых в госпиталь в Биргу. Если бы не это регулярное вливание свежей крови, форт Святого Эльма пал бы намного раньше.

Дымящийся под жарким полуденным солнцем или выбрасывающий языки пламени ночью, форт Святого Эльма напоминал вулкан, извергающийся из гигантского обожженного известнякового кратера. Казалось невероятным, что такой маленький форт, в котором лишь несколько защитников, держится так долго. Его конец ознаменовало прибытие великого Драгута, хозяина Триполи, с которым была еще одна эскадра кораблей и группа элитных воинов. Как и все профессионалы, он верил в качество, а не в количество. Выход на сцену Драгута изменил весь ход турецкой кампании. С одной стороны, Мустафа-паша и Пияле-паша имели указание султана во всем следовать советам Драгута. Он был, в сущности, главнокомандующим всеми силами, хотя никто его на эту должность не назначал. У него было преимущество над Мустафой и Пияле – он знал Центральное Средиземноморье как свои пять пальцев и знал Мальту. А еще он испытывал острое презрение к тем «командирам», которые руководят военными операциями, поедая шербет и не выбираясь из своих шелковых шатров. Драгут не делал тайны из своего отношения к предыдущим решениям Пияле и Мустафы. Они первым делом должны были захватить север острова, а потом сосредоточиться на двух укрепленных пунктах – Биргу и Сенглеа. Сант-Эльмо надо было вообще игнорировать. Правда, теперь, когда уже потрачено так много времени и сил на никому не нужную осаду, отступать нельзя – упадет моральных дух. Драгут взял на себя руководство операцией и устроил свою штаб-квартиру на горе Скиберрас среди артиллеристов. Одновременно он приказал устанавить батареи севернее и южнее форта Святого Эльма. Через некоторое время форт атаковали уже с трех сторон.

Эффект от прибытия Драгута был очень велик. Уже через несколько дней стало очевидно, что форт вот-вот падет. В начале июня равелин и контрэскарп уже были у турок. Янычары стали прощупывать основные укрепления и, несмотря на большие потери, установили, что в самом ближайшем будущем стены разрушатся достаточно для общего штурма. Тем не менее героизма защитников и силы форта хватило, чтобы продержаться еще три недели. Напомню, речь идет о позиции, которую даже Драгут со всем своим богатым опытом считал обреченной пасть через день-два. Конец форта был ускорен не только перестановкой обстреливавших его батарей. Именно Драгут понял, что ночная перевозка войск из Сант-Анджело позволяет форту держаться, и велел турецким патрульным кораблям по ночам патрулировать воды Большой гавани. Тем самым ночная перевозка людей и боеприпасов была прекращена.