Мустафа-паша, тот самый, который потерпел неудачу против рыцарей на Родосе, командовал армией. Он компенсировал прошлую неудачу громкими успехами в венгерской и персидской войнах, и султан, несомненно, посчитал, что ему надо дать шанс отомстить рыцарям. Пияле-паша, прославившийся захватом острова Джерба у испанцев, муж внучки султана, был адмиралом флота. Среди других выдающихся командиров были правитель Александрии, правитель Алжира и знаменитый пират и ренегат Али Фарта (Ай Fartax), бывший брат-доминиканец, который до поступления на службу султана считался самым безжалостным пиратом Эгейского моря. Позже был Драгут, он же Тургут-Райс, величайший мусульманский мореплаватель своего времени, о котором французский адмирал Жюрьен де ла Гравьер написал в книге «Дориа и Барбаросса»: «Драгут превосходил Барбароссу. Живая карта моря, он совмещал науку и отвагу. Не было ни одного неизвестного ему ручейка, не существовало канала, по которому он не плавал бы. Искусный в изобретении способов и средств спасения, когда все вокруг уже отчаялись, он превзошел всех в умении найти неожиданный выход из безнадежного положения. Отличный лоцман, он не имел себе равных в войне на море, если не считать шевалье Ромегаса [один из лучших моряков ордена, также участвовавший в боях на Мальте]. Он выказывал достаточно умения и опыта, чтобы сравниться с лучшими военачальниками Карла V и Филиппа II. Он знал тяготы плена и проявлял гуманизм к своим пленным. Он был выдающейся личностью во всех отношениях. Никто кроме него не был более достоин чести носить титул короля…»

Султан Сулейман собрал по всей своей огромной империи лучшие корабли и великолепных мореплавателей, отборные войска и выдающихся командиров. И все это было отправлено против острова длиной 18 миль и шириной 9 миль, который был поспешно укреплен и имел совсем небольшой гарнизон.

В пятницу 18 мая 1565 года османский флот был замечен с башен фортов Святого Эльма и Сайт-Анджело. По морю двигался бесконечный лес мачт, направлявшийся к южной части острова. Ла Валетт послал шевалье де Ромегаса, адмирала галер, с четырьмя кораблями на разведку. О том, чтобы корабли ордена вступили в бой с турецким флотом, вопрос не стоял, хотя Ромегас, один из величайших капитанов, когда-либо состоявших в ордене, безусловно, хотел бы попытаться отбить несколько отставших кораблей противника. Сначала предполагалось, что турки захотят бросить якорь в гавани, расположенной на юге острова, – Марсасирокко (Марсашлок), «Гавани южного ветра». Однако они прошли мимо и бросили якорь в маленькой бухте у деревушки Мгарр, на северо-западной оконечности Мальты. Это могла быть не более чем военная хитрость, или, что представляется более вероятным, турки хотели выяснить, есть ли другая подходящая гавань, о которой они не знали, на западе острова. Великий магистр немедленно послал маленькую лодку на Сицилию с сообщением: «Осада началась. Турецкий флот насчитывает 200 кораблей. Ждем помощи». Прошло много месяцев, прежде чем рыцари получили ее.

В течение 12 часов стало ясно: турки пришли к заключению, что южная гавань им подходит больше, поскольку эскадры одна за другой стали возвращаться в Марсасирокко, следуя, хотя едва ли они это знали, практике финикийских мореплавателей, которые двумя тысячелетиями ранее устроили там свою главную базу для путешествий на север, к Сицилии. Гавань, как и предполагает ее название, была открыта на юг, и, поскольку южный ветер, сирокко, редко дует летом, она идеально подходила для главной базы турецкого флота на протяжении всей последующей кампании. Впоследствии из-за желания иметь бухту, защищенную со всех сторон, турецкое верховное командование разделилось.

За несколько дней основные силы османской армии высадились на берег, и сразу начались стычки между передовыми отрядами турок и конными рыцарями. Как и в двух осадах Родоса, не было сделано попытки удержать захватчиков на берегу и не дать проникнуть вглубь острова. Впоследствии многим историкам это казалось удивительным. А ведь причина этого проста: защитников острова было слишком мало, чтобы решить эту задачу. К тому же их все равно обошли бы с флангов. Маленький дисциплинированный отряд рыцарей был предназначен для борьбы внутри фортификационных сооружений, заставляя врага из кожи вон лезть, чтобы пробить стены. Это всегда было основной причиной строительства крепостей и появления теории защиты укрепленных мест против превосходящих сил противника.

В отличие от Родоса, где был только один укрепленный город – цель атаки, Мальта заставила турок диверсифицировать свои усилия. Им противостоял не только форт Святого Эльма на краю горы Скиберрас, но также Биргу и Сенглеа и расположенная немного севернее древняя столица Мдина, возвышающаяся на холме во всем своем древнем величии. Ни один из этих объектов не был так хорошо укреплен, как город Родос, в котором строительство фортификаций велось веками. В то же время для турок непредвиденная сложность заключалась в том, что укрепленные пункты располагались в разных частях острова, только Биргу и Сенглеа были рядом.

Большой ошибкой турецкого верховного командования, которая стала очевидной в ходе осады, было то, что они не сосредоточили войска прежде всего на старом и плохо укрепленном городе Мдина. Там был слабый гарнизон, и рыцари использовали его в основном как базу для своей кавалерии, откуда они нападали на отряды турецких фуражиров. Сконцентрируйся турки на Мдине, они смогли бы отрезать главные позиции в Большой гавани от всех связей с севером, а север – это контакт с Сицилией. В действительности ла Валетт на протяжении всей осады отправлял гонцов мимо Мдины на Гоцо, откуда они преодолевали в маленьких открытых лодках 70 миль и попадали в Сиракузы. Этот постоянный контакт с друзьями, хотя за все время от них прибыл лишь небольшой отряд, тем не менее поддерживал моральный дух. В отличие от Родоса, от которого Европа казалась бесконечно далекой, на Мальте рыцари всегда знали, что потенциальная помощь рядом. До нее всего несколько часов пути. Кроме того, в районе Мдины были естественные источники, а земля вокруг – самая плодородная на Мальте. Эти две вещи захватчики могли использовать.

Вся тяжесть первой турецкой атаки пала на пост Кастилии, что на сухопутном конце Биргу. Из-за его открытости со всех сторон Биргу был лучше всех укреплен. Решение Мустафы произвести первую пробу сил именно в этом месте было обусловлено исключительно мужеством рыцаря, захваченного в одном из ранних столкновений. Это был Адриен де ла Ривьер из французского ланга, который под пытками заявил, что для быстрой победы Мустафа должен первым атаковать именно пост Кастилии, являвшейся слабым местом в обороне. Только после катастрофической неудачи первой атаки, в которой сотни турок лишились жизни, стало очевидно, что рыцарь солгал. Его забили до смерти. Турки отступили в свой лагерь, и командиры стали решать, что делать дальше.

Поскольку два низко лежащих мыса Биргу и Сенглеа можно было держать под обстрелом с высоты, располагавшейся к югу от них, а Биргу – еще и с прилегающего полуострова на востоке (где гора Санта-Маргерита господствовала над всем регионом), было бы логично сосредоточить все силы на этих двух направлениях. В конце концов, именно здесь находились основные позиции рыцарей, и только здесь их можно было разгромить. Причина, по которой турки не приняли этот план действий, самый разумный, если уж они не избрали лучший – захват Мдины и оккупация северной части острова, – заключалась в расхождении мнений и даже открытой враждебности командования армии (Мустафа-паша) и флота (Пияле-паша).