Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы можем не сомневаться, что Микеланджело наведался еще в одно место – сад кардинала Джулиано делла Ровере возле церкви Санти Апостоли, где был установлен «Аполлон Бельведерский»: элегантный, совершенно обнаженный, он замер в изящной позе-контрапосте, словно готовясь шагнуть вперед, перенося вес на одну ногу, как это совсем скоро сделает «Давид»[288].
* * *
В середине 1497 года Микеланджело только что завершил «Вакха» для кардинала Риарио и пытался получить от него последнюю часть оплаты, полагающуюся ему согласно контракту. «…Я до сих пор не смог наладить своих дел с кардиналом, а уезжать я не хочу, прежде чем не получу удовлетворения и вознаграждения за свой труд. С этими большими господами торопиться не следует, ибо их нельзя принуждать»[289], – писал Микеланджело отцу 1 июля. (Любопытно, что Риарио он относит к числу «больших господ», «gran’ maestri», используя то же обозначение, что и Савонарола в своих инвективах против богатых и могущественных.)
Спустя полтора месяца Микеланджело по-прежнему находился в Риме, откуда отправил еще одно письмо Лодовико. Можно только гадать, почему он не уезжал, однако существовало немало причин остаться там надолго.
Во Флоренции усугублялся политический и экономический кризис, к которому прибавилась и угроза эпидемий. 18 июня во всех главных церквях прихожанам была зачитана папская булла, отлучавшая Савонаролу от церкви; тем самым противостояние папской власти и нового республиканского правительства, напряженность которого все росла и росла, только обострилось. Из-за проливных дождей, выпавших прошлым летом, взлетели цены на хлеб, среди бедняков начался голод (как замечал один мемуарист того времени, «в деревне христиане питаются травой, точно животные»[290]), и целый месяц во Флоренции свирепствовал мор. 2 июля, через день после того, как Микеланджело послал первое письмо отцу, аптекарь Ландуччи констатировал, что «многие умирают от лихорадки и от чумы»; только за один день в госпитале Санта-Мария Нуова скончались двадцать пять человек[291].
Положение постоянно ухудшалось, и многие подумывали бежать из города. Спустя неделю, 9 июля, в монастыре Сан-Марко разразилась эпидемия чумы, и большинство монахов в надежде спастись перебрались в деревню. В городе остались лишь немногие, включая самого Савонаролу. В этот день умерла вторая жена Лодовико Буонарроти и мачеха Микеланджело Лукреция дельи Убальдини да Гальяно[292]. Они прожили вместе двенадцать лет.
Казалось бы, горе в семье тем более должно было побудить Микеланджело вернуться. На самом деле все было совсем наоборот. Флоренция превратилась в опасное место, да к тому же и финансы семейства Буонарроти истощились. Расходы на погребение Лукреции, возможно, поставили Лодовико, и так с трудом сводившего концы с концами, на грань разорения. В августе ему уже грозил уголовным преследованием за долг в девяносто флоринов зять Консильо д’Антонио Чисти, муж тети Микеланджело Бригиды. Микеланджело, как свидетельствует его банковский счет, уже посылал отцу девять флоринов в марте, Лодовико явно слезно умолял выслать ему еще, и Микеланджело, сам встревоженный тем, что не сумел угодить кардиналу Риарио «Вакхом», ответил раздраженно.
В конце концов в качестве эмиссара к Микеланджело отправили его младшего брата Буонаррото, который прибыл в Рим 18 августа. Буонаррото поселился на постоялом дворе, поскольку, как пояснил Микеланджело, места в доме Галли для него не нашлось: «Буонаррото… возвращается на постоялый двор, где имеет комнату и благоденствует; и никогда он ни в чем не будет терпеть недостатка, сколько бы он ни захотел оставаться. Я не имею возможности держать его у себя, так как стою в чужом доме, но достаточно того, что я не дам ему ни в чем терпеть недостатка»[293].
Спустя день после приезда Буонаррото и, вероятно, после долгой беседы о семейных делах, во время которой Буонаррото объяснил Микеланджело, что Консильо пытается подвергнуть Лодовико аресту и чинит ему всяческие неприятности, Микеланджело вновь написал отцу, но уже в более любезном тоне: «Не удивляйтесь, если я иногда писал Вам так резко, ибо по многим причинам я подчас терплю великие мучения, которые посещают всякого, кто живет вне дома»[294].
Совершенно очевидно, что профессиональная карьера Микеланджело в этот момент складывалась безрадостно. Не сумев угодить чрезвычайно богатому и влиятельному меценату, он в отчаянии искал новых источников дохода. Так, он попытался вновь войти в свиту Пьеро Медичи, теперь прибывшего в Рим; с ним, после его бегства из Флоренции в 1494 году, Микеланджело явно успел возобновить отношения. Он «взялся сделать фигуру» для Пьеро Медичи, «но так ничего и не начал, потому что он не сделал для меня того, что мне обещал»[295]. Вероятно, это означало, что он не получил первой части обещанной оплаты.
Микеланджело приобрел мраморную глыбу за пять дукатов, видимо, для того, чтобы вырезать заказанную Пьеро Медичи скульптуру, но мрамор оказался непригодным, а значит, Микеланджело зря выбросил деньги на ветер, как с горечью заметил он в письме отцу. Ему пришлось потратить еще пять дукатов на новую глыбу мрамора, и из нее, писал он, «я делаю другую фигуру для своего удовольствия»[296]. Что за скульптуру высекал он для собственного удовольствия, осталось неизвестным.
Пьеро Медичи, по-прежнему восхищавшийся талантом Микеланджело и поддерживавший отношения с ним, хотя об этом и не говорят жизнеописания мастера, ныне был изгнанником; он вел роскошную жизнь, а значит, испытывал постоянный недостаток наличных средств. Он замышлял вернуть себе власть над Флоренцией и появился под стенами города во главе маленького войска в апреле 1497 года. Однако попытка переворота не удалась, а дальнейший удар его планам был нанесен 5 августа, когда городское правительство приговорило к смерти группу тайных сторонников Медичи, отказав им в праве на помилование. Среди них оказался и юный, прекрасный, обаятельный Лоренцо, сын Джованни Торнабуони, покровителя Гирландайо, заказавшего ему росписи церкви Санта-Мария Новелла. Казнь этого всеми любимого молодого человека и четверых других заговорщиков погрузила Флоренцию в скорбь[297]. Ландуччи, разделяя взгляды Савонаролы, не мог удержаться от слез, увидев, как тело молодого человека уносят на рассвете[298]. Под пыткой один из заговорщиков показал, что денежные средства Пьеро Медичи истощились, все его ценности в закладе, а в его отношениях с братом Джованни, кардиналом, царит раздор. Все это