— Да, — тут же решительно кивнул Ворон, — попробуем сами!

Джулиан усмехнулся.

— Впервые вижу, чтоб кто-то предпочёл встречу с пылающим чудовищем общению с… Ладно, неважно. Идём!

Воодушевлённый столь скорым разрешением своих сомнений, Ворон поспешно указал ему на выход из зала и пошёл вперёд. Они прошли по длинной, закругляющейся анфиладе маленьких комнат и оказались на лестнице, которая винтом закручивалась вокруг широкой шахты, уходя верх и спускаясь глубоко вниз. Молодой демон легко сбежал по ступенькам, приостановившись на следующей площадке, чтоб убедиться, что его спутник не отстаёт. Они спускались довольно долго, пока не оказались в начале длинного тёмного коридора и, пройдя по нему, вышли в огромную пещеру, центр которой был пересечён длинным узким мостом из монолитного камня.

Джулиан с интересом осмотрелся. Он видел тёмные выщербленные стены пещеры, едва прикрытые душным серым туманом. Потолок таял в таком же тумане, но сквозь него он видел обломанные сталактиты, бледно посверкивающие вкраплениями кварцевых кристаллов. За пределами измерения он чувствовал глухую и равнодушную пустоту Тьмы. Но и здесь не было ни жизни, ни дыхания, ни мыслей, ни приглушённых криков отчаяния, ни затухающих молитв. Ничего. Этот каменный мешок, столь примитивно скроенный, был пуст.

Какое-то время он пытался почувствовать здесь присутствие ангела. Следовало ожидать, что столь мощная сущность должна была оставить в атмосфере этого мира свой след, но ничего не было. Ни ангелов, ни людей, только раздражающая вибрация тёмной энергии, которая могла быть как стабилизирующей основой этого унылого мирка, так и продуктом жизнедеятельности низших демонов.

— Заприте за нами дверь, — велел он. — Я не хочу, чтоб это существо выбралось отсюда.

Существо Света в этом смысле его не беспокоило, но теперь он уже явственно различал вдалеке стройный хор мужских голосов, от которого по запястьям пробегали мурашки. Значит, всё-таки демоны. Вот их он точно не желал видеть в мире, где заперты его ребята.

Впереди виднелись развалины какого-то храма. Они выглядели столь живописно, что можно было не сомневаться, что их создал в таком виде любитель руин и запустения, привыкший к одиночеству в окружении пыльных фолиантов.

— Ваш отец любил стихи?

— Почему вы спрашиваете? — смущение Ворона было красноречивее прямого ответа.

— Он создал прекрасное и поэтичное полотно, — ответил Джулиан. — Для древних демонов естественна склонность к поэзии как словесной, так и поэзии образов. Их юность прошла в изысканных, построенных с любовью храмах, пропитанных фимиамом, под звуки прекрасных гимнов, каждое слово которых наполнено глубоким философским смыслом. А утрата всего этого часто приводит к неизбывной печали, приводящей к склонности изображать развалины, ещё хранящие отзвуки прежней красоты.

— Вы так говорите, словно и сами из них.

— Отчасти. До того, как стать демоном, я получил весьма разностороннее образование в Европе, а затем всегда находил время, чтоб углубить свои знания. В те времена сама наука была глубоко поэтичной, и форма подачи информации была не менее важна, чем её смысл. Но у нас ещё будет время обсудить наши литературные вкусы. А пока скажите мне, вы знаете, где колдун спрятал зеркало?

— Феникс сказал, что в катакомбах под храмом. Там как раз и обитает это чудовище.

— Может, потому я и не чувствую его? — пробормотал Джулиан и, расправив плащ, двинулся по мосту, не забыв обернуться на ходу, чтоб убедиться в том, что вход, через который они сюда попали, надёжно закрыт каменными глыбами.

Ворон шёл следом, сжимая в руке свой посох, в навершии которого волшебной звездой сиял кристалл. Чем ближе они подходили к развалинам, тем громче становился хор голосов, и уже можно было разобрать слова, звучавшие на энхилдере. Древний религиозный гимн, переделанный на новый лад, где восхваление светлого божества было отчасти переведено в его оскорбление, а отчасти восхваляемая сущность была подменена её тёмной стороной. Какое-то время Джулиан вслушивался в эту мешанину образов и призывов, пока не разобрался в том, что в воображении поющих их божество разделилось на два, светлое, ими всячески проклинаемое, и тёмное, которому они поклонялись и у которого просили помощи. При этом это странное божество в их понимании оставалось единым, но явно страдающим раздвоением личности. Вникать в тонкости этого вывернутого наизнанку культа у него не было никакого желания, однако он задержался возле входа в храм, пробегая глазами по символам, начертанным на разрушенных стенах.

— Заклятие плена, — проговорил Ворон, остановившись рядом.

— Это ваш отец запер их здесь?

— Он не стал бы писать на этом языке. Им пользуются ангелы.

— Правда? Они редко оставляют свои автографы в мире смертных, где мне приходилось обретаться довольно долго. Да и в аду их не встретишь.

— В библиотеке есть несколько скопированных свитков, — Ворон поморщился. — Я держу их в закрытых сундуках и достал лишь раз, чтоб под руководством отца изучить этот язык. Если б не его настойчивость, я б ни за что не стал этого делать.

— Я нахожу эти знаки довольно гармоничными.

Ворон скептически взглянул на него.

— У вас необычное чувство прекрасного, Кратегус. Идём дальше.

— Да, — кивнул Джулиан, и ещё раз прислушавшись к хору, опустил руку, под которой тут же возникла прохладная рукоятка тяжёлого меча в ножнах.

Ворон понимающе улыбнулся и крепче сжал свой посох. Они вошли под тёмные своды разрушенного храма и остановились, поскольку перед ними было три арочных входа, однако Ворон задержался там ненадолго. Прислушавшись к хору, доносившемуся справа, он решительно направился к противоположной арке, расположенной слева.

— Нам сюда, — проговорил он на ходу. — Если идти прямо, мы войдём в залы, и нам придётся пройти по ним, чтоб добраться до входа в подземелье. Слева же вход в подземную колоннаду, за которой есть лестница в катакомбы. Я уже проходил там однажды. Нам придётся убить несколько рыцарей, стоящих в карауле, но это не составит труда.

— Здесь нет живых, — откликнулся Джулиан.

— Я их видел, — возразил Ворон. — К тому же кто-то поёт.

— Может, они и были живыми, но уже нет. Боюсь, что ваш почтенный отец, предоставив им это убежище, обрёк их на весьма незавидную участь. Измерение помещено в глубины Тьмы и соткано из её материи…

— Из чего ещё он мог его сделать? — пожал плечами Ворон.

— Конечно, только из Тьмы, поскольку он сам её создание. Но в окружении этих стен души смертных слишком быстро пропитались злом, утратили ту искру, что делает их душами, и превратились в духов, коварных и мстительных. Они сохранили присущие смертным недостатки и пороки и преумножили их во славу Тьмы. Впрочем, полагаю, именно это даровало им бессмертие.

— Возможно, вы правы,