— О, как ты… изменилась.

— Как ты, бабуля? — спросила Чарли, неловко стоя в дверях, постукивая коробкой с компакт-диском по косяку и показывая всем свои видом, что долго она здесь не задержится.

— Мами, — поправила Дафна.

— Ах да, совсем забыла.

За столом Эрик и Дафна критиковали то, что я приготовил: по крайней мере, я сделал такой вывод, наблюдая, как они смотрят на свои тарелки, копаются вилкой в их содержимом, качают головами и переговариваются между собой по-французски. Затем наступила очередь цветового оформления гостиной.

— Голубой цвет довольно старомоден, — провозгласил Эрик, при этом с ног до головы одетый в джинсовку!

Дафна заявила, что мне следует отрастить волосы подлиннее, чтобы смягчить угловатость моего лица, а также никогда, никогда не носить этот оттенок зеленого. Я уже был готов запустить в нее блюдо с десертом и сказать, что ей всегда следует носить лимонный шербет, но она положила руку мне на колено и сказала:

— Кейт повезло, что она встретила такого милого, симпатичного и образованного человека, как ты, Эд. Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Эрик, настало время произнести тост.

— За Кейт и Эда, чудесную пару! — крикнул Эрик, и мы все чокнулись.

— Спасибо, — сказал я, весьма озадаченный. Обкуренные они, что ли?

Позднее, когда все были заняты укладыванием грязной посуды в посудомоечную машину, а в случае Эрика — зеванием перед футболом, я проскользнул к телефону и позвонил своей маме.

— Просто хотел тебе сказать, какая ты у меня замечательная, — прошептал я.

— Ты употреблял херес, Эдвард? — спросила она в своей восточно-английской манере.

— Совсем немного. Скажи папе, что он тоже отличный парень.

— Он у Вика, двигает шкаф. Другими словами, смотрит футбол. Как поживает моя красавица внучка?

— По-прежнему красива и здорова.

— А как Кейт?

Кейт нравилась маме — примерно в той же степени, в какой ей не нравилась Бернис, или «эта женщина», как мама обычно называла мою бывшую жену. По счастливому стечению обстоятельств Кейт мне тоже нравилась. Да, с кулинарией она не дружила, смотрела дурацкие телепередачи, а при виде привлекательных мужчин пускала слюни, как девчонка. Но она любила Джорджию и (насколько я мог судить) меня и, в отличие от Бернис, позволяла мне слушать «Радиохедс», даже когда сама находилась в пределах слышимости. Подруги Кейт навещали ее в основном в магазине, поэтому, вопреки моим страхам, мне не пришлось открывать дверь бесконечной череде Сар, Джин и Рашелей, пьющих наш кофе и перемывающих мне косточки.

— У нее все хорошо, — сказал я. — К нам на пару дней приехали ее мать и отчим.

— Должно быть, она очень рада.

— Да.

— Мы с папой тоже хотели бы заглянуть к вам в скором времени.

— Это было бы здорово, — сказал я от всей души. Они уже приезжали к нам на новогодние праздники. С собой они привезли наволочку, наполненную подарками для Джорджии (мы с Уиллом получали такие же наволочки на каждое Рождество), банный халат для Кейт, талон на покупку пластинки для Чарли и книгу рецептов Найджеллы Лоусон для меня. «Мы знаем, как ты любишь готовить, Эдвард». «Спасибо», — ответил я, искренне благодарный. Я редко пользовался рецептами, но фотография Найджеллы на обложке мне очень понравилась.

— …и папа делает для Джорджии кукольный домик, — рассказывала мне мама.

— Впечатляет.

— Ну, если он не станет работать быстрее, то домик будет готов примерно к тому времени, когда Джорджия окончит университет. — Она засмеялась собственной шутке, и я присоединился. Моя мама была такой спокойной, с ней было так просто разговаривать. На самом деле, она очень похожа на Кейт, вдруг понял я. Только аккуратнее и, насколько я знаю, менее склонна к срыванию рубашки со своего партнера по малейшему поводу. Сколько пуговиц пришлось мне пришить! И все же это очень скромная плата за наш сумасшедший, неземной, неистовый секс.

— А как Чарли?

— Отлично.

— Она не изменила свою… стрижку?

— Сейчас она отращивает волосы, — ответил я, не объясняя, что отращивает она их с тех пор, как я пообещал ей пять фунтов за каждый сантиметр.

— О, хорошо, — сказала мама. — У нее такое приятное лицо. Ну ладно, скоро должна прийти тетя Кэтлин, чтобы я вшила для нее молнию, так что мне надо немного прибраться. Хорошо, что ты позвонил, Эдвард.

Повесив трубку, я пошел в гостиную, минуя по пути закрытую дверь в кухню.

— Нет оправдания небрежному произнесению гласных, — приглушенным голосом говорила Дафна. — В каком захолустье он вырос?

— В Илае, — со вздохом ответила Кейт, — в районе торфяных болот.

Дафна засмеялась:

— Тогда все понятно, — а потом спросила, нет ли у нас приличного кофе. — Мы пили всякую гадость с тех пор, как покинули Ним.

Около четырех они уехали, а я принялся нервно прогуливаться по дорожке перед домом, пока не увидел наконец, что к дому подъезжает «БМВ». Я побежал навстречу, чтобы как можно скорее взять Джорджию. Бернис передала мне ее, облегченно выдохнув «Ну вот и ты», а Клайв тем временем разгружал вещи с заднего сиденья.

— Что ж, — сказал я, — в любое время, когда тебе вновь захочется побыть с ней…

Бернис улыбнулась. С тех пор как мы разъехались, она была довольно мила со мной. Хотя я подозревал, что теперь нелегкие времена наступили у Клайва. После своего мини-разрыва они быстро воссоединились. Бернис вернулась на работу в издательство и как-то вечером объявила о своем намерении переехать в Саттон-Колдфилд, поскольку ей и Клайву было тяжело скрывать свои отношения от коллег по работе. Видимо, скрывать свои отношения от меня им было легко. Она сказала, что попытается навещать Джорджию как можно чаще, но после краткого визита на Рождество это было их первое полноценное свидание.

— Мы подумали, что она могла бы побыть с нами где-нибудь в апреле, после весенних презентаций, — говорила мне Бернис.

— В апреле так в апреле, — сказал я ей. — Или, может, в мае… или июне?

В это время к нам подлетела Кейт и с разбега обняла меня вместе с Джорджией.

— Слава богу, она в целости и сохранности, — сказала она, целуя Джорджию, потом забрала ее у меня и понесла в дом. — Джорджия вернулась! — услышал я ее крик в прихожей.

— Круто! — донесся ответ Чарли.

Странное выражение — смутно напоминающее зависть — промелькнуло на лице Бернис, но она тут же отчеканила:

— Клайв! — тот как раз захлопывал дверцу автомобиля. — Ты оставил там этот отвратительный коврик для смены памперсов. Постарайся не быть такой задницей.

Когда Бронуин прибыла на работу в понедельник утром, там ее ждало письмо. На конверте весьма цветистым почерком было написано ее имя. (Гидеон не знал ее точного адреса, поэтому взял у Боба машину и завез письмо в библиотеку предыдущим вечером, рассчитывая, что среди сотрудников библиотеки может быть только одна Бронуин Томас.)