— Постой, Аргент, — промолвила пустота, поднимаясь из снега. — Я хочу посмотреть на тебя… хочу увидеть, что ты там выпросил у меня.

Она хотела посмеяться по своему обыкновению, но голос ее предательски дрогнул. И Аргент успел одеться в алмазы с головы до ног, пока она делала эти несколько шагов, разделяющих их.

Но лицо, его юношеское, светлое и яркое лицо осталось не закрытым, и Пустота, потянувшись всем своим нескладным тощим телом, положив свои замерзшие красные ладони ему на виски, жадно заглянула в дерзкие синие глаза юноши, который еще совсем недавно был суровым и мрачным магистром Аргентом.

— Да, ты самый великий хитрец на этой земле, Аргент, — прошептала Пустота, словно завороженная, любуясь правильностью мягких, по-юношески свежих, открытых черт его лица, ловя в его взгляде романтическую мечтательность, а в улыбке — озорство. — Сохранить знания и силу и вернуть молодость… чтобы прожить ее еще раз… Это очень хитро.

— Наверное, так, — подтвердил Аргент. Голос его стал звонче и приятнее, и пустота засмеялась, отчего-то очень смутившись. — Это ведь и ты можешь.

Он смотрел на нее по-доброму, спокойно, испытующе. На его ладони, протянутой к ней, Пустота вдруг увидела огромный, прекрасный алмаз, и вздрогнула, понимая, что Аргент ей предлагает.

— Возьми его, — он вложил в ее ладонь драгоценность и сжал на ней узловатые, некрасивые пальцы Пустоты. — И отдай ему все лишнее время. Вернись в пору своей невинности. И не надо будет плести интриг и спорить с Королем.

Пустота, зажав в кулаке алмаз, закусив губу, отступила от Аргента, покачиваясь на слабых тонких ножках. Из горла ее рвался хохот — истеричный, горький, безумный.

— Но я умру, — вкрадчиво ответила она. — Болезнь сточит мое тело в считанные дни. Не будет у меня времени на то, чтобы полюбить, чтобы стать счастливой, чтобы встретить кого-то нового в моей жизни и хоть немного порадоваться. Не выдумали еще лекарства то этой болезни. До сих пор не выдумали, Аргент. А я не хочу умирать. Я не хочу даже думать о том, что все эти дни, месяцы и годы моих страданий были напрасны! Я буду жить, Аргент.

— Но разве мечта не стоит риска?

Пустота прищурилась, вспоминая отчаянно дерущегося Аргента.

— Твоя, наверное, стоит, — медленно произнесла она. — О, хитрый Аргент! Я так и знала, что ты будешь отговаривать меня, я знала, что ты не хочешь пачкать свои руки изменой и предательством! — истерически хохоча, Пустота отступила еще на шаг. — Но не выйдет, Аргент. Я не позволю тебе просто уйти и наслаждаться жизнью.

Аргент остался невозмутимым. На его молодом лице, которое не привыкло еще лгать, не отразилось ни единой эмоции.

— Я и не думал отговаривать вас, — отозвался он своим обычным тоном, таким привычным для великого Магистра Аргента. — Мне всего лишь стало жаль вас — и я предложил еще один выход. Предложение следовать за мечтой — это не предательство. Это от всего чистого сердца.

— А чисто ли оно у вас, магистр Аргент? — усмехнулась Пустота, зябко обхватывая плечи покрасневшими ладонями. Зимняя стужа словно проникла под ее тонкие щегольские одежки и выстудила ее тонкое, нескладное тело… или же это долгое, как зимняя ночь, одиночество коснулось ее сердца своими безжалостными ледяными ладонями?

— Как черненое серебро, — в тон ей ответил Аргент, глядя свысока своего роста на маленькую, несчастную Пустоту. В его красивых синих глазах не было хитрости, не было зла и ненависти; ему на самом деле было жаль незадачливую худую девчонку, которая нацепила чужое лицо и носит одну и ту же одежду, которая под собой, под шелком и бархатом, удерживала колдовство, застегнутое на все пуговицы. — Но, вижу, мы не договоримся. Поэтому не станем тратить слов. К делу. Свою часть договора вы выполнили. Какова же моя часть? Я не люблю оставаться должен.

Губы Пустоты тронула поистине адская усмешка; на темных глазах заблестели слезы. То, что она хотела потребовать от Аргента, было ужасно, мерзко, отвратительно, но даже если он выполнит это — чудовищное зло не смогло бы ее утешить и вернуть покой ее страдающей душе. И она это знала наверняка, потому что сама проделывала не единожды, и успокоения не изведала.

По сути, душа — это все, что осталось у Пустоты… наболевшая, исстрадавшаяся и истаявшая, как огарок свечи. Она долгое время существовала лишь благодаря жажде мести, иссушенная, словно бесплотная растрескавшаяся пустыня. И вдруг порыв волшебного ветра бесконечного времени притащил дыхание теплого южного океана, совсем немного влаги, которая остудила пылающую ярость и родила нежное весеннее чувство в сердце озлобленной чародейки — любовь.

Красивый юный Аргент с глазами, полными счастья от сбывшейся мечты, словно сошел со страниц книжек о славных рыцарях и прекрасных принцах. Когда-то давно умирающая девочка, кое-как справившаяся с очередным приступом болезни, худыми пальцами перелистывала красочные страницы, разглаживала картинки, повторяя контуры благородных лиц, и мечтала, что явится за нею красивый рыцарь и спасет от смерти.

Но ничего этого не произошло. И прекрасный рыцарь Аргент явился слишком поздно… Да и не к ней.

Молча вглядываясь в его прекрасные черты, Пустота со слезами на глазах понимала, что все, что он делает — дар, молодость, красота, выторгованные у нее, у великой чародейки, — он делает не для себя. Для свой возлюбленной. Желает прожить с ней свою звенящую звездами беззаботную юность…

Он слишком далеко зашел в своем желании угодить молоденькой огненной магине, и соблазнять его сейчас, в шаге от исполнения всех его желаний?.. Это было невозможно. Сердце Аргента было тверже его алмазов. Он слишком любил свою рыжую Уну, если решился на такое ради нее. И никакие блага на свете не заставят его теперь отречься от нее. Не заставят обратить свое внимание на ту, из чьих рук он получил свою несбыточную, невероятную мечту…

Но на верность Королю его ведь можно проверить?

Опоганить, разрушить, унитожить давнюю и прекрасную дружбу ведь можно?

Ни Король, ни Аргент ничего дурного Пустоте не сделали. Они всего лишь пришли в этот мир счастливыми, чтобы жить и любить, а не чтобы умереть в самом начале жизни. И их такое немудреное счастье для Пустоты было словно жгучий яд в поднесенном кубке.

— Я дам тебе Меч Забвения, — произнесла Пустота злобно. — Оружие, которое я сама выдумала и создала.

В ее тонкой руке, звеня тысячами звонков будильников и потраченными минутами, соткался черный зловещий меч, здорово похожий на огромную заостренную минутную стрелку.

— Им всего-то надо уколоть человека, прямо в сердце, — насмешливо продолжала Пустота, страдая и рассматривая, как меняется лицо Аргента, заражающегося от нее болью. — Так, как вы поступаете с вашими врагами, магистр. Раненный этим мечом человек не умирает, нет. Он всего лишь теряет свои воспоминания, свои чувства и желания, словом, все то, что составляет его личность и жизнь. Он навсегда расстанется со своей памятью, с прошлым, да и с будущим тоже. Сразу после укола он падает замертво и лежит неподвижно, потому что ему непереносимо больно. Так больно, что и кричать невозможно. В это время надо просто подойти и снять с него лицо. Как маску. Я хочу, — дерзко сказала Пустота, вздернув упрямо голову и проглотив горькие слезы, — чтобы ты принес мне много масок… столько, сколько разбилось… и еще больше!