Егор молчал, обдумывая слова друга.

– Ладно, – наконец сказал он, – будь по-твоему. И правильнее сказать, не грузом, а груздем. Это гриб такой.

Он вытащил из хурджина моток веревки и бросил Али.

– Обвяжись покрепче. Как же царь допустил, чтобы какой-то каменотес к его жене клинья подбивал.

– Я не говорил о жене, я говорил о возлюбленной. Женат-то он был на Мариам, дочери византийского кесаря.

– Это уже интересно. Она в прямом смысле была его возлюбленной?

– В прямом, но к себе не подпускала, потому что была девушкой высокой нравственности. С Фархадом через стенку разговаривала, блюла себя. А Фархад влюбился в нее по голосу. Дело в том, что пока Хосров ухаживал за Ширин, его отец умер, и трон захватил узурпатор Бахрам Чубин. Хосров обратился за военной помощью к византийскому императору. Тот согласился помочь, но с условием, что Хосров женится на его дочери Мариам. Он был вынужден согласиться, хотя любил Ширин. Он просил Мариам разрешения взять Ширин второй женой, но та была против.

– Смотри-ка, прямо, как у ленкоранского хана, – заметил Егор.

– Это точно, а мне и в голову не пришло, а то бы я ханше рассказал. Почему-то я ее все время вспоминаю.

Егор привязал кусок скальной породы к веревке и спустил в щель. Когда веревка провисла, он вытащил ее обратно.

– Почему же Ширин не соблаговолила уйти к Фархаду? – спросил Егор.

– Потому что любила Хосрова. И она тоже была царицей, своей страны. Это был бы неравный брак, а неравные браки добром не заканчиваются. Я готов, – заявил Али.

Егор придирчиво оглядел веревку, подергал узел.

– Годится, – сказал он, – с Богом.

– С каким? – поинтересовался Али.

– А со всеми. Я теперь их всех приемлю. Значит, порядок действий следующий. Вот лампа, вот хурджин, вот кресало и огниво. Спускаешься вниз, набиваешь хурджин золотом, если конечно, Хасан не соврал, и оно все еще там находится. Может они все пропили, а потом сами сломали механизм. Может быть такое? Не отвечай. Все равно надо убедиться. И положи в хурджин первым делом парочку кинжалов. Я все это поднимаю, вываливаю, а потом поднимаю тебя. Не будем жадничать, одного хурджина будет достаточно.

– Прямо, как в волшебной лампе Ала ад-Дина, – заметил Али. – Я тебе не рассказывал?

– Нет.

– Рассказать?

– Не сейчас.

– Там дядя тоже хотел сначала лампу вытащить, а племянника оставить.

– Так, развязывай веревку, – обиделся Егор.

– Это в сказке так написано.

– Все равно развязывай.

– Ладно, не сердись, я пошел, – сказал Али и полез в отверстие.

– Это же надо такое сказать под руку, – не успокаивался Егор.

Однако он взял веревку, накинул на плечи и дал натяжку. Али исчезал в недрах скалы. Упершись ногой в выступ, Егор постоянно стравливал веревку, пока она не дала слабину. Потом он припал к расщелине, пытаясь, что-нибудь разглядеть в темноте.

Али спускался вниз с бьющимся от волнения сердцем. Как только он повис над неизвестностью, обнажил кинжал, готовый поразить любого, кто дотронется до него. Но пещера встретила его абсолютной тишиной и мраком, который немного рассеивался к верху в расщелине. Воздух в пещере оказался на удивление свеж. Что-то толкнулось в его сердце. Это был не запах, что-то неуловимо прекрасное витало здесь, было растворено в атмосфере. Али вдруг стало так хорошо, что он, забыв развязать веревку, просто стоял и внимал этому волшебному чувству. Он зажег лампу и лишь только огонек выхватил из темноты часть пространства, сразу все понял. Он стоял на том самом месте, где было брачное ложе. Егор что-то кричал сверху. Он прислушался.

– Эй, что там происходит? – кричал Егор. – Подайте знак.

– Я в пещере, – услышал он голос Али. Потом увидел блики света от зажженной лампы.

– Что происходит? – повторил он.

– Осматриваюсь, – глухо отозвался Али, настолько глухо, что Егор заподозрил неладное. Голос был изменен до неузнаваемости.

– Али, это ты? – крикнул он в щель.

– Я, а кто же.

– Скажи, как меня зовут.

– Егор тебя зовут, а сестру Лада. Отдыхай, я занят.

– Ладно, – успокоился Егор, – давай, набивай мошну. Я на страже.

Он поднялся во весь рост, оглядывая окрестности. Плоскогорье, на котором они находились, было безлюдно. Солнечный поначалу день пасмурнел, пошел на убыль, небо затянуло облаками. Трудно было определить время, но солнце могло уже клониться к закату.

– Дождя все же не будет, – сказал Егор с надеждой, поглядывая на небо. На него снизошло спокойствие. Дело было за малым. Напряжение, в котором он пребывал несколько часов, вдруг дало о себе знать, и усталость навалилась на него. Он даже забыл обрадоваться, тому, что они пробились в пещеру.

Али пришел в себя, вытер слезы и стал развязывать веревку. В пещере мало что изменилось. Он обошел ее, держа в одной руке лампу, а в другой – кинжал. В грот, где должны были находиться ящики с сокровищами, он не торопился. Оттягивал момент возможного разочарования. Наткнулся на груду всяких запасов. Обстоятельно все исследовал. В тюках была одежда; в мешках – зерно, орехи; в корзинах головы сахара, твердого сыра, вяленое мясо. А также свечи, лампады, и, о нечаянная радость – бочонок вина. – Эй, Егор, – крикнул Али, – жаль, что ты не можешь сюда спуститься.

– А что там? – Отозвался товарищ.

– Бочонок с вином.

– Привяжи сначала его к веревке.

– Он не пройдет, слишком велик. А может быть, мы здесь останемся. Здесь есть все для безбедной и сытной жизни.

– А что там с золотом? На месте?

– Не знаю, еще не смотрел.

– Ну, так, посмотри же. Вот чудак – человек. Я тут весь извелся ожидаючи.

– Ладно, только проверю, не скисло ли вино.

– Все шутки шутишь, не хорошо это, не по-братски одному пить.

Али, однако, не шутил. Он вытащил пробку и наклонил бочонок, поставив его сначала на постамент. Сделал один глоток, а затем, убедившись, что оно не испорчено, еще несколько.

– Хорошее вино, – крикнул он.

Но Егор не ответил.

– Ладно, – сказал себе Али, – еще обидится.

Он взял медный кувшин, стоявший на скальном уступе, подул в него, вытряс на всякий случай, затем наполнил вином, привязал веревку и крикнул:

– Тяни!

Подняв кувшин, Егор спросил:

– Это что, все, что там осталось из сокровищ?

– Нет, это тебе, чтобы скрасить время ожидания.

– Ты бы лучше не тянул это самое время. Неровен час, случится что.