— Так эта страна не зря называется Страной Вечного Лета? — поправив юбки, достаю я своё недожёванное мясо и высовываю любопытный нос в окно.

— И не только страна, — думая, что я не вижу, морщится Гошик, стараясь пристроить поудобнее, видимо, разболевшийся бок. — Весь этот мир давно забыл, что такое зима.

— Но раньше зима была?

— Да, до гибели богини Наль, — поднимает он на меня глаза.

— Расскажи мне эту историю, — протягиваю я ему другой кусок мяса, орешки, какую-то пастилу, но он уверенно от всего отказывается:

— Думаешь, это важно?

— Да, если учесть, что твоя Катарина всё время говорила про зиму. А мы уже проехали Говорящий мост? — снова выглядываю я в окно.

— Да, — пожимает он плечами.

— И ты мне не сказал?

— Мне кажется, я был в этот момент немного занят, — усмехается он. — Но мы сейчас снова к нему выедем. Если хочешь, можем…

— Повторить? — удивляет меня Его Ненасытность.

— Остановиться, — усмехается он.

— А я хочу, — опираюсь я двумя руками в сиденье и нависаю над ним, близко, близко к лицу. — Хочу… мост, хочу историю, хочу знать всё, что ты знаешь про свою жену, — прижимаю я палец к его губам, когда он пытается ответить. — Кроме того, что ты её любишь.

Он дёргается, словно хочет укусить меня за палец, но я успеваю его отдёрнуть.

— Твой мост, — стучит он по крыше вознице, а, когда карета останавливается, выходит вслед за мной.

Я не успела подумать, как бы это место могло выглядеть. Но, глядя на белое мраморное сооружение с резными столбиками перил, понимаю, что уже его видела. Этот выгнутый дугой мост над сухим каменистым руслом реки мне знаком. Именно на нём что-то произошло у Георга с Катькой.

Катарина шарахнулась от Гошика как чёрт от ладана. Гошик со злости так пришпорил коня, что тот встал на дыбы. «А мост… мост был слишком воспитанным, чтобы сказать, что он обо всём этом думает», — оглядываюсь я по сторонам и застываю, вдруг осознав весь масштаб нереальности окружающего пейзажа.

С одной стороны от меня стоят зелёные деревья, колосится трава, кипит жизнь.

А с другой — скелеты деревьев, плотно скрестившие ветви, чёрные обугленные стволы на безжизненном выгоревшем мху, сколько видит глаз, стоят вверх по крутому косогору.

Живой лес. Мёртвый лес.

— Ты куда? — оборачивается Георг, когда решительным шагом я прохожу мимо него к повозке с подарками, что, разгрузившись немного у фей, всё ещё нас сопровождает.

— Пойду завизирую своё почтение мадам Ведьме, — откинув тряпку, достаю я заполненную разными вкусностями тяжеленую корзину. С трудом достаю. Кряхтя и чертыхаясь.

— Нет, туда ты не пойдёшь, — отбирает у меня поклажу король.

— Можешь меня не сопровождать, — вцепляюсь я в ручку. — Просто покажи дорогу, и я схожу сама.

— Нет, — с лёгкостью перехватывает он корзину в другую руку. — Я могу передать ей от твоего имени эти дары, если ты настаиваешь. Но ты туда не пойдёшь.

И то, что спорить с ним бесполезно, я понимаю даже не столько по этому тяжёлому взгляду, что темнее чем сгоревший лес, не по стиснутым зубам, не по опущенной как у быка на корриде голове, словно он меня сейчас забодает. Нет, есть что-то внутреннее, непреклонное, непоколебимое в нём. Что-то, что первый раз не позволяет мне ослушаться.

— Ладно, — отступаю я. Или делаю вид, что отступаю. — Но ты обещаешь, что ей это доставят?

— Обещаю, — кивает он одному из своих головорезов.

И даже не знаю, почему именно сейчас его личный охранник, королевский гвардеец, весь покрытый наколками до самых бровей и выше по голому черепу, назвался у меня именно так: головорез. Или место это такое? Настраивающее на опасность. Но ведь есть в них что-то, в его телохранителях, отъявленное. Какое-то уголовное прошлое, о котором явно знает этот коронованный Авторитет в сером плаще. И ведь он сволочь, тоже бандит. И знаю я что меня в нём так привлекает. Не его коронованность, а его тёмное прошлое. Мне всегда нравились плохие мальчики.

«Золотые купола на груди наколоты, — мурлычу я себе под нос, глядя как уверенно идёт татуированная Красная Шапка с моей корзинкой к мосту. — Только синие они, и ни грамма золота». Не доходит, сворачивает прямо к сухому руслу. Останавливается, затыкает чем-то уши, и только после этого вновь легко подхватывает корзину и равнодушно начинает свой путь вверх по руслу реки вглубь Мёртвого леса.

— Это и есть дорога?

«Да», — не отвечает, кивает этот Крёстный Отец, Серый Пёс Монархии молча провожая глазами своего человека.

— Он хоть вернётся?

— Не знаю. Ты его туда отправила.

— Нет, это ты его туда отправил! — круто развернувшись, иду я к мосту, продолжая говорить. — Я собиралась идти сама. Почему этот мост называют Говорящим?

— Сама поймёшь, — отвечает мне вслед Георг Невозмутимый. А я-то думала он испугается и пойдёт за мной. Куда там. Стоит как каменный истукан. Напугать его что ли? Сигануть в Мёртвый лес? И я даже слегка отклоняюсь от курса, когда понимаю, что сам Его Предусмотрительность может и не пошёл, но у меня на хвосте другой его головорез. И о том, что у того приказ стрелять на поражение, то есть не позволить мне даже дёрнуться куда не следует, я не сомневаюсь.

Интересно, как он подаёт им эти приказы? Или у них есть особый код движения бровей? Система знаков поджимания губ? Шифр небритого подбородка? «Ведь Его Бандитство только и делает, что молчит да кивает, — кошусь на невозмутимого детину с ромбообразными узорами на руках. — А человек молча отправился Красной Шапкой в лес и даже не дрогнул». Правда, чего ему бояться? Ну, встретит его там Серый Волк. Ну, допустим, будет грязно домогаться, скажет: «Хочешь я тебя поцелую туда, куда ещё никто не целовал». И что он ему ответит? «Это в корзинку что ли?» Хмыкнет, пожмёт плечищами и в гору — к бабушке Ведьме.

— Так, — важно говорит мост, когда я делаю первый шаг. Словно дальше он спросит: «Так это вы таскали мои плюшки?» И два следующих шага тоже комментирует: — Так, так.

«И кто это у нас тут такой симпатишный», — добавляю я от себя его возможные ремарки, топая.

— Так! Так! Так! — поддерживает мост.

— Таа-а-ак, та-а-ак, та-а-ак, — откликается на моё хождение на цыпочках, словно я совершаю первые в своей жизни шаги.

— А другие слова знаешь? — подпрыгиваю я.

—Т-так!

— А что он говорит на цокот копыт? — поворачиваюсь я к охраннику.

— По-разному, — отвечает король, стоящий от меня метрах в десяти.

— Я не с тобой разговариваю, — отмахиваюсь от короля и снова поворачиваюсь к мускулистому истукану. — Тебя как зовут?

Но похоже у них мост более говорливый, чем королевская охрана.