Женщина-полицейский ходила вокруг машины. Сиджей отстегнула мой поводок. Мужчина-полицейский поднялся.

— Она в списке, — сказал он.

Женщина посмотрела на Сиджей, а та развернулась и побежала! Я и понятия не имела, что мы сейчас делаем, но с огромным удовольствием понеслась вслед.

Мы не слишком далеко убежали, когда позади послышались шаги, и нас догнал мужчина-полицейский.

— И долго ты еще собираешься убегать? — спросил он.

Сиджей остановилась и положила руки на колени, а я начала лизать ее лицо, готовая к тому, чтобы бежать дальше.

— На выходных я бегу десятикилометровый марафон, поэтому спасибо за возможность подготовиться, — сказал ей мужчина-полицейский. Он нагнулся, чтобы погладить меня, и я завиляла хвостом. — Расскажешь мне, почему ты решила убежать?

— Я не хочу в тюрьму, — сказала Сиджей.

— Я не посажу тебя в тюрьму. Мы не сажаем людей в тюрьму за то, что они убегают из дома. Но ты несовершеннолетняя, и ты в нашем особом списке — придется поехать с нами.

— Я не могу.

— Поверь, в жизни бомжа нет никакой прелести. Как тебя звать?

— Сиджей.

— Что ж, Сиджей, мне придется надеть на тебя наручники, потому что ты стала от нас убегать.

— А что будет с Молли?

— Мы вызовем службу отлова бездомных животных.

— Нет!

— Не волнуйся, все будет в порядке. Потом ты ее сможешь забрать. Хорошо?

Они вернулись к машине и долго там стояли и разговаривали.

В итоге приехал грузовик с клеткой. Я не хотела кататься в той клетке, и когда из грузовика вышел мужчина с палкой, на конце которой была петля, то прижалась к земле.

— Нет, подождите, не надо. Молли, иди сюда, — сказала моя девочка. Я послушно подошла к ней. Она опустилась на колени и взяла мою голову руками. — Молли, ты поедешь в приют на несколько дней, а потом я приеду и тебя заберу. Обещаю, Молли. Ладно? Хорошая собака.

Грустная Сиджей отвела меня к грузовику, и мужчина с палкой открыл дверь клетки. Я посмотрела на мою девочку. Что, правда?

— Давай, Молли. Прыгай, — сказала Сиджей. Я запрыгнула в клетку и развернулась. Сиджей поднесла лицо к моей морде, и я начала слизывать соленые слезы с ее щек. — Молли, с тобой все будет хорошо. Я обещаю.

Кататься на машине в клетке было совсем невесело. Когда грузовик остановился, мужчина открыл клетку, надел петлю мне на шею, и мы с ним зашли в здание.

Собаки — я почуяла и услышала их еще до того, как он открыл дверь. Мои лапы разъезжались на скользком полу, не в состоянии найти опору, и стоял такой громкий лай, что я даже не слышала, как скребли мои когти в надежде хоть за что-то зацепиться. Мужчина завел меня в комнату и по наклонной рампе провел на металлический стол. Два других мужчины стояли рядом и держали меня.

— Она дружелюбная, — сказал им мужчина с палкой.

Меня схватили за шерсть на спине, а потом я почувствовала короткую резкую боль. Я завиляла хвостом, прижав уши, давая им понять, что хотя и было больно, но уже все прошло.

— Первым делом надо сделать прививку. Даже если собака уже привита, это ей не повредит, а нам позволяет избежать эпидемии чумки, — сказал один из мужчин. Из-за шума вокруг ему приходилось кричать.

— Понятно, — ответил третий мужчина.

— Ее хозяйка в кризисном центре для женщин. Она несовершеннолетняя, — пояснил мужчина с палкой.

— Что ж, у нее четыре дня.

Меня провели по коридору в помещение, заставленное клетками, и в каждой из них была собака. Некоторые собаки лаяли, а некоторые плакали. Кто-то стоял возле дверцы, а кто-то съежился возле дальней стенки. Воздух здесь был пропитан страхом.

Я и раньше бывала в местах, битком забитых лающими собаками. В воздухе витал сильный химический запах. Он напомнил мне машину в подвале, куда Сиджей складывала свою одежду, чтобы намочить ее. Я чуяла запахи и котов, но из-за шума собак их голосов не было слышно.

Меня посадили в маленькую клетку с полотенцем на скользком полу. Мужчина закрыл дверцу. В полу было сточное отверстие, помеченное многими собаками.

Напротив меня, в другом конце зала, большой черный пес кидался на дверцу клетки и рычал. Увидев меня, он поймал мой взгляд и оскалился. Он был плохим псом.

Я свернулась на полотенце, отчаянно скучая по Сиджей. Спустя какое-то время мой голос слился с остальными. Я ничего не могла с собой поделать.

Несмотря на весь шум и гам, никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой. Мне приносили пищу и воду в бумажных мисках. Свирепый пес в клетке напротив меня разрывал свои миски, а я — нет.

Потом пришел мужчина, вывел меня из клетки и надел мне на морду ремни, так что я могла только чуть-чуть приоткрыть рот. Он завел меня в холодную комнату с таким же скользким полом. Здесь было тише, хотя лай все еще слышался.

В этой комнате побывало много собак, и в их запахах я чувствовала страх и боль. Собаки здесь умирали. Мужчина подвел меня к отверстию, закрытому металлической решеткой. Мои ноги дрожали. Я попыталась прижаться к мужчине, чтобы успокоиться, но он отпрянул.

Я узнала запах второго мужчины — он был в другой комнате днем раньше. Я повиляла ему хвостом, однако имя мое он так и не произнес.

— Ты здесь впервые? — спросил его мужчина, который привел меня.

— Нет, я доставал тела собак, которых мы вчера усыпили, — ответил знакомый мне мужчина.

— Здесь мы проводим тест на агрессию. Если собака его не пройдет, через четыре дня ее усыпят. Если пройдет, то может оставаться и дольше, если мы не переполнены.

— А бывает, что вы не переполнены?

— Ха! Да уж, ты быстро просек. Иногда бывает не под завязку, но обычно все, как сейчас. — Мужчина взял миску с едой. — Вот что я собираюсь сделать: я дам ей это понюхать, чтобы она свыклась с идеей, что это ее пища. А потом начну отодвигать миску вот этой пластмассовой рукой. Понятно? Если она набросится на руку — это агрессия. Если зарычит — агрессия.

— А как собака поймет, что это рука?

— У нее форма руки и цвет, похожий на кожу. Это рука.

— А по-моему, обрубок из белой пластмассы.

— Ну так порычи на него.

Оба мужчины рассмеялись.

Никогда еще я не чувствовала себя такой несчастной. Мужчина поставил передо мной миску с едой. У меня началось слюноотделение — они что, накормят меня? Я была голодна. Я опустила нос к миске, но ко мне подошел мужчина с большой палкой.

Находясь той ночью в машине с Сиджей, я поняла, что порой палки могут быть плохими, поэтому, когда мужчина ткнул палкой мне в нос, я зарычала от страха.