– Arcus, – проговорила у него за спиной Даша.

– Что? – удивленно переспросил Петя.

– Я просто прочитала первые буквы написанных тобой слов, – сообщила Даша без особенного интереса.

– Но это же здорово! – воскликнул Петя. – Arcus – это по-латыни арка!

– Ну и что? – Даша пожала плечами. – Как раз это вполне может быть простым совпадением!

– Подожди… – Петя убежал в комнату и тут же вернулся с ноутбуком. Включил его, вышел в Интернет и набрал адрес какого-то сайта.

– Где вы нашли этот компас? – спросил он подруг.

– Замок Легнице в Польше, – сообщила ему Даша.

– Легнице, Легнице… – Петя забарабанил пальцами по клавиатуре и через несколько минут снова поднял голову: – Ну вот, я нашел план замка на сайте польского общества реставраторов.

На экране компьютера подруги увидели знакомые очертания, затем – здание в разрезе, вид сверху, вид сбоку…

По краям чертежа были расставлены латинские буквы, чтобы можно было четко обозначить каждый фрагмент строения.

– Ну-ка, что у нас идет после пробела? – Петя взглянул на свои записи. – Овен и Рак, то есть Aries и Cancer… Квадрат АС… – Петя нашел на плане нужный участок и издал индейский вопль: в этом месте на плане находилась стрельчатая готическая арка. – Ну что? – Петя с победным видом повернулся к Даше. – Ты и теперь скажешь, что это простое совпадение?

– Ну, не знаю… – Даша отличалась ужасным упрямством и не хотела соглашаться до последнего. – Этот компас очень старый, а ты показываешь современный план, который вытащил из Интернета. Как-то не стыкуется!

– Очень даже стыкуется! – Петя увеличил изображение на экране и показал Даше нижний угол чертежа, где стояла какая-то пометка, сделанная от руки: – План сделан по приказу владельца замка краковским архитектором Маевским в середине шестнадцатого века, так что он ровесник компаса.

Даша вгляделась в подпись, потом повернулась к Пете, сверкая глазами:

– Петюня, я всегда знала, что ты гений!

– Ну вот, – смущенно проговорил тот. – То не веришь, а то вдруг сразу гений!

– Дашка у нас максималист, – усмехнулась Аля. – Упирается до последнего, но если уж поверила во что-то – так навсегда!

– И что же мы теперь будем делать? – Даша подняла со стола компас и завертела его в руках.

– А что мы можем? – Аля пожала плечами. – Мы здесь, а замок там, в Польше…

– Польша не так уж далеко. У нас с тобой и виза еще не кончилась… – И она уставилась на Алю гипнотизирующим взглядом.

– Ну уж нет! – Аля вскочила со стула. – Мне еще за прошлый отпуск с начальником никак не рассчитаться, при каждой встрече поминает! Ты что, хочешь, чтобы меня с работы уволили? Кстати, тут еще такое совпадение…

В это время раздался звонок в дверь.

– Это они! – Петюня побледнел до синевы и бросился в коридор. Попытался залезть на антресоли, но звонок повторился, и Петюня, испуганно взвизгнув, бросился в ванную.

– Не открывай! – прошептал он напоследок. – Подожди немного! Я спрячусь!

Звонок раздался с новой силой.

– Дашка, открой! – крикнули из-за двери.

– Кто там? – спросила Даша, подойдя к двери. – Ты, что ли, Раиса?

– Ну да, сахару занять хочу! У тебя сахар есть?

– Это соседка, – сказала Даша в ванную. – За сахаром пришла.

– Не верю! – простонал Петюня. – Это они голос меняют…

Аля заглянула в ванную. Петюни нигде не было видно.

– Открывай уж! – махнула она Дашке.

В прихожую ввалилась толстая тетка, несмотря на лето, во фланелевом халате.

– Чаю хочу! – громко сказала она. – Заварила, села… У тебя рафинаду нету? Я люблю вприкуску…

– Еще рафинаду тебе, – заворчала Дашка. – У меня только песок сахарный… лопай что дают!

– Ладно, я пойду! – решительно сказала Аля. – Поздно уже, вы тут сами разбирайтесь. Только Петя, кажется, под ванной застрял…

Подходя к дому, Аля испугалась, что Максим опять ждет ее в квартире и сейчас придется долго с ним препираться и оправдываться. Она с опаской открыла дверь собственной квартиры и прислушалась. Вроде бы все тихо, и свет не горит. На кухне в раковине чашка из-под утреннего кофе, на стуле полотенце… Никого постороннего…

«Нужно замок поменять!» – решила Аля и заснула с этой благой мыслью.

В Венеции, на Кампо-дель-Сан-Микеле, была небольшая таверна. Здесь проводили время мастера-корабельщики со Славянской набережной, мелкие торговцы с Пьяццетты, сюда захаживали между плаваниями матросы с торговых кораблей. Здесь можно было выпить дешевого кипрского вина, сыграть в кости, подцепить смазливую сговорчивую девицу из Истрии или с греческих островов, поговорить о последних городских событиях, о крупных карточных выигрышах, кровавых поединках и слухах, просочившихся из коридоров Дворца Дожей или из Совета Ста.

Здесь же капитаны кораблей могли пополнить команду, поредевшую после стычки с пиратами или после тяжелого шторма.

Здесь же можно было найти и охотника на другие дела, в том числе и на темные, мастера на все руки.

В Венеции в самом разгаре был карнавал, и все посетители таверны нацепили на себя маски. Конечно, здесь не было пышных и роскошных масок вроде тех, в каких прохаживаются господа на Пьяцце Сан-Марко или в каких знатные дамы делают покупки на мосту Риальто. Но и здешняя публика подчинялась неписаному закону, по которому каждый венецианец, кроме господ сенаторов, обязан во время карнавала скрывать лицо под маской.

Впрочем, здешняя публика подчинялась этому закону весьма охотно: это очень удобно, если ты живешь темными делами.

Маски на завсегдатаях таверны были простые, незамысловатые, их продавал мастер Джованни в расположенной поблизости лавчонке. Либо и вовсе самодельные. В большинстве случаев баутта – черная, с длинным, хищно изогнутым носом, какую обычно носили с черной же треугольной шляпой.

Поэтому на столь однообразном фоне чрезвычайно выделялся импозантный господин в шелковой сутане и дорогой маске, изображавшей физиономию мавра. Конечно, не только маска, но и черное одеяние священника выделяло этого господина из прочих обитателей таверны. Служители Господа нечасто заглядывали в это сомнительное заведение, а если и заходили сюда по ошибке, то тотчас же уходили прочь.

Впрочем, этот священник вообще мало напоминал своих собратьев. Служители бога даже во время карнавала не носили маскарадных личин, считая их тяжким грехом, уступкой дьяволу. Этот же ничуть не смущался.

На правой руке священника красовалось массивное золотое кольцо с изображением подсвечника на три пылающие свечи.