Мы прошлись по поместью, полюбовались неописуемо красивым видом Главсфьорда. Темные воды, острые скалы вдоль берега и солнце, садившееся за вершины густого леса, – все это вместе производило почти апокалиптическое впечатление.

Уже прощаясь с Джио, я вспомнил еще один вопрос, который хотел задать:

– Что сталось с Ульфом?

– Сыном Альфа? Он утопился, направив машину в залив Аврика. Решил умереть той же смертью, что и его сестры.

* * *

В Джио было что-то, чего я раньше не видел ни в ком. Ее жизнь состояла из трагедий в большей степени, чем любая другая из всех мне известных. Характер Джио, ее судьба, ее поместье напоминали английский роман тайн, где трудно отыскать границу между правдой и вымыслом. И еще я вспомнил о персонаже Стига Ларссона Хенрике Вангере из «Девушки с татуировкой дракона». Вангер тоже таит несметные секреты, сидя в большом доме в своем поместье.

Хотя Джио и была актрисой, в основном ее роль жертвы Альфа Энерстрёма подтверждалась фактами. Однако тексты, приписанные ей в книге «Мы свергли правительство», не отличались по агрессивному тону от текстов Альфа, так что она, должно быть, все же когда-то интересовалась политикой.

Несомненно, ей хотелось поговорить об Альфе и убийстве Пальме. По ее словам, у Альфа был «смит-и-вессон», его алиби развеялось как дым, то алиби, которое определяло отношение к нему полиции и СЭПО. И кто этот загадочный Рикард, о котором заговорила Джио и который, как она подчеркнула, находился в Стокгольме, когда убили Пальме?

Когда мысли и впечатления уложились в моей голове, я понял, что книга о местах, где преступления повторялись, от меня ускользает. Я уже обдумывал следующий шаг в расследовании причастности Альфа Энерстрёма к убийству Пальме. Те навязчивые мысли, что завладели Стигом много лет назад, начинали потихоньку управлять и моим сознанием.

Стокгольм, январь 2012 года

Женщина за стойкой библиотеки нашла книгу, о которой я спрашивал по телефону. Но, прежде чем выдать ее, она хотела кое-что сказать.

– Тут один человек хочет познакомиться с вами. Садитесь и читайте, а он подойдет немного позже.

Когда в 1977 году Альф Энерстрём и Джио Петре написали «Мы свергли правительство», социал-демократическая партия во главе с Улофом Пальме проиграла выборы. В агрессивном тоне Альф и Джио объясняли, что шведы должны быть благодарны им за то, что они избавили страну от тирании Пальме.

Но Пальме победил на выборах в 1982 году. Энерстрём развязал новую кампанию против него. Перед выборами 1985 года Альф и Джио издали «Мы свергли правительство. Часть II». Проблема возникла, когда подсчитали голоса. Улоф Пальме опять выиграл выборы. Никакого свержения правительства не случилось.

Единственный доступный экземпляр «Мы свергли правительство. Часть II» оказался в архивах и библиотеке Шведского трудового движения. Опять-таки одни куски текста были написаны Альфом, другие – Джио. Тон стал еще резче.

В предисловии, подписанном Джио Петре, рассказывалось, как служба защиты детей забрала из семьи сына Альфа. Подобные меры соответствовали, по ее словам, политическим целям Пальме. Избавиться от его тирании непросто: «Понадобилась мировая война, чтобы избавиться от Гитлера. Чего будет стоить освобождение от нашего собственного Гитлера – Улофа Пальме?»

Далее следовали статьи, агитационные тексты и эссе. Все они были направлены против Пальме. Альф наверняка крайне расстроился, что ни его кампания, ни книга не принесли ожидаемых результатов. И это произошло менее чем за полгода до убийства.

Я пролистал книгу до конца, когда ко мне подошел парень лет двадцати пяти.

– Слышал, у нас есть один общий интерес, – сказал он.

Даниэль Лагерквист, блондин в круглых очках в стальной оправе, работал в библиотеке. Я спросил его, как он наткнулся на книгу Энерстрёма и Джио.

– Она лежала в кипе других бумаг, которые я обнаружил, когда изучал Альфа. И присоединил ее к собранию книг в библиотеке. Не знаю, сохранились ли вообще другие экземпляры.

– Почему Альф вас так занимает? – поинтересовался я.

– Не только меня; есть еще несколько человек. Я уже не один год им интересуюсь. Подтолкнул меня, наверное, вопрос: почему кто-то потратил столько энергии и усилий на ненависть к Пальме? Поначалу я думал написать об Альфе книгу, но сейчас это лишь исследования. Я добрался до большей части официальных документов – из судов и тому подобных. Теперь надо бы повидаться с Альфом и Джио.

– Я виделся с обоими, – сказал я. – Может, обменяемся информацией?

Мы с Даниелем просидели целый час, делясь друг с другом мыслями и сведениями. Я дал ему копии записей моих бесед с Энерстрёмом и Джио Петре, а он мне – копии судебных бумаг по всем делам, в которых Альф был фигурантом. И их оказалось немало: нападения, побои, запугивание, принуждение, нелегальное оружие, подделка лицензий на владение им. Его приговаривали к тюрьме и психиатрическому лечению и запретили приближаться к членам семьи.

– Есть один странный парень. – И Даниэль показал мне показания свидетеля со стороны защиты. – Называет себя Рикард.

– Петре упоминала Рикарда, но я так и не понял, кто он такой.

– Пятнадцать лет безвозмездно работал на Альфа. На сто процентов предан ему, носит парик. Рикард не настоящее имя.

– А настоящее какое?

Даниэль назвал мне его, и я записал. В этой книге я решил оставить его анонимом, чтобы защитить от ненужного внимания. Я выбрал имя, которым и буду называть его дальше: Якоб Теделин.

* * *

Найти Теделина оказалось несложно. В шведском поисковике Hitta.se только один человек соответствовал тому, что я о нем знал. Телефонного номера не было, но он жил в Фальчепинге в лене Вестра-Гёталанд. Швед по имени Якоб Теделин нашелся и на «Фейсбуке». На фотографиях он там позировал в шотландском национальном костюме. На одной фото – в темно-синем пиджаке, как у водителя такси, такие были в моде в Англии в восьмидесятых. И еще фотографии английской королевской семьи и разные еврейские символы.

Среди его друзей я нашел тех, кто привлек внимание шведских СМИ: Кента Экерота, Бьёрна Сёдера и других «шведских демократов», известных скандалами и выступлениями против иммигрантов. Они представляли партию, об опасности которой Стиг Ларссон предупреждал более двадцати лет назад. Теперь они преодолели барьер и вошли в парламент. Одна из «подруг» Теделина привлекла мое особое внимание. На ее странице стояло типично чешское имя Лида Комаркова; фотография изображала красивую женщину, которой, вероятно, еще не было тридцати. Я не мог взять в толк, зачем молодой красавице из Чешской Республики понадобился «шведский демократ» средних лет в шотландской юбке. Она выделялась среди прочих его друзей по «Фейсбуку». Мне подумалось, что аккаунт фальшивый. Не имея в виду ничего конкретного, я написал Лиде Комарковой личное сообщение.