– Когда вы почувствовали, что все пошло не так?

– Очень рано. У него очень раздражительный характер. Его сыну Ульфу часто доставалось.

– Ульф – это сын, который вместе с матерью ждал Альфа и сестер, когда упал самолет?

– Да. Он жил с нами, и Альф его бил. А когда вмешалась служба защиты детей и забрала Ульфа, Альфу взбрело в голову, что организовал это сам Пальме.

Она помолчала.

– Потом дети подросли, у них появились собственные взгляды, мы попали в совсем уже трудное положение. В итоге в 1998 году мы с Альфом расстались; я переехала в Стокгольм, к матери, и встретила Ларса-Эрика Тунхольма, старого банковского управленца, который был другом семьи.

– Ларс-Эрик Тунхольм? А это не он работал на валленберговскую группу Skandinaviska Enskilda Banken и «Бофорс»?

– Да, но он к тому времени, как мы сблизились, уже вышел на пенсию.

В истории Джио постоянно открывались новые двери, ведущие к воспоминаниям, которые она так долго безмолвно хранила.

– Альф знал его жену. Она собирала деньги в ходе его кампаний в пользу шведов, живущих за границей. Она умерла за несколько лет до того, как мы познакомились с Ларсом-Эриком. Потом я случайно наткнулась на него, и он пригласил меня в оперу. Между нами возникла по-настоящему сильная любовь.

– И вы стали парой?

– Да, и провели вместе восемь счастливых лет. Я смогла выкупить у Альфа его долю в поместье. Пока меня не было тут, оно пришло в упадок, в этакое запустение. Альф жил здесь с другим человеком по имени Рикард.

– Кто это?

– Ну, его настоящее имя не такое; он носил парик и называл себя Рикард. И он был другим человеком.

– Хм, что вы имеете в виду? У них с Альфом был роман?

– Нет-нет! Он просто хотел быть другой личностью. Он стал лакеем Альфа, у него были те же политические взгляды.

– То есть?

– Ну, он писал книгу, с которой я ему помогала.

– Книгу? О чем?

– О Пальме, естественно.

Разговор запутывался, но мне помогла выбраться кнопка «Расскажите о вашей жизни с Альфом».

– Я занималась домом и семьей, пока Альф проводил время в разъездах, собирая деньги на политические кампании. Он привозил пачки банкнот из отеля «Шератон» в Стокгольме. И еще две богатые дамы, Май Тунхольм и Вера Акссон Йонсон, помогали ему со сбором средств в Швеции и за границей. Но я никогда не знала, от кого исходят деньги. Он не тратил их на семью. Он забирал стипендии детей. И вообще столько всего разрушил в их жизни. Они до сих пор расхлебывают эту кашу. Но поначалу все вправду шло великолепно, с этими животными и прочим.

– А что касается тех времен, когда вы жили на Норр Мэларстранд? Ведь моя книга – об этом.

– А что вы хотите узнать? Я столько всего забыла, столько воспоминаний вытеснила. Часто мне приходит что-то в голову, но я говорю себе: не думай об этом, не думай, не думай. И перестаю.

– Почему, например, в 2003 году Альфа выселили из квартиры?

– Я знаю не больше, чем было в газетах. Ну, еще то, что мне сказали полицейские. Я позвонила им и предупредила, что у Альфа есть пистолет «смит-и-вессон».

– Погодите. У Альфа был пистолет вроде того, из которого убили Пальме? И с каких пор?

– Не могу сказать. Сколько я помню Альфа, он у него был.

– Еще до убийства Пальме?

– Да, задолго.

– И что ответили полицейские?

– Ответили, что не нашли никакого оружия. Но потом наш сын Юхан объяснил им, что Альф прячет его в изразцовой печке за заслонкой. И они отыскали там пистолет, но не тот «смит-и-вессон».

– У него было и другое оружие?

– Целая груда. Ружья и пистолеты. Он же получил приговор еще и за их хранение.

– Если уж мы заговорили об убийстве Пальме… что вы делали в тот день?

– У школьников были зимние каникулы, и мы приехали сюда, в поместье. Сначала предполагалось, что мы поедем в Даларну, в наш домик, но потом Альфу неожиданно понадобилось поработать над какой-то бумагой о Пальме. В среду перед убийством мы оставили детей здесь, с няней, а сами вернулись в Стокгольм. Я не хотела, но возразить не могла. Мы отправились в старом «фольксвагене», а в Грамсе пересели на одну из тех развалюх, которых у Альфа было много. Я уже говорила, Альф был параноиком, поэтому он менял машины. Я хотела купить кое-какие украшения в подарок, мы перекусили в ресторане и пошли на Свеавеген как раз перед тем, как магазины стали закрываться, а потом домой. Мы смотрели в тот вечер девятичасовые новости. Потом Альф сказал, что ему нужно положить деньги в автомат на парковке. Позднее я думала об этом – и да, никто не платит за парковку по пятницам, в конце недели они бесплатные. Я легла спать, а когда через какое-то время проснулась, увидела за стеклом двери тень.

– Это был Альф?

– Ну, должно быть, да… – Однако Джио не казалась в этом уверенной.

– Вы так всё и рассказали полиции? Я читал только то, что у Альфа было алиби, потому что весь вечер он провел дома с вами.

– Да, после того как мы разошлись в 1998 году, я позвонила в полицию и набралась смелости рассказать, как все было. Я дважды звонила им, но они ничего не стали предпринимать. В противном случае они бы связались со мной, расспрашивали бы или что-нибудь на этот счет оказалось бы в газетах.

– Да, вы правы. Альф говорил мне, что его не беспокоили много лет.

– Вы видели Альфа? – спросила Джио. – Он жив?

– Да, и он исключительно хорошо говорил о вас.

– Ну что ж…

Я не упоминал до этого о встрече с Альфом Энерстрёмом, потому что знал, что у них не самые хорошие отношения. Джио подняла брови и отхлебнула кофе из чашки.

– Конечно, я задавала себе вопрос, не сбегал ли Альф на Свеавеген, не был ли он как-то связан с убийством. Бегуном Альф был хорошим. И Рикард, насколько мне известно, тоже находился тогда в Стокгольме. Но зачем Альфу стрелять в Улофа Пальме? Он зарабатывал на Пальме. А после убийства денег у нас стало меньше.

– Полицейские разговаривали с вами после убийства?

– Ко мне пришел офицер полиции, его звали Альф Андерссон, кажется. Пару раз он приезжал сюда побеседовать со мной. И посылали водолазов искать оружие здесь, в Главсфьорде.

– Но тогда они думали, что у Альфа есть алиби?

– Да, так и было.

Джио много рассказала мне о жизни с Альфом Энерстрёмом, но все время возвращалась к тому, что было как-то связано с убийством Пальме. Два выстрела на Свеавеген изменили историю Швеции, разрушили жизнь многих людей, будь то свидетели, подозреваемые или просто знакомые тех, кого коснулось расследование. Джио была из их числа.