Серьезное лицо мужчины смягчилось.

– А может быть, это просто старческий бред. Удачи, Джеймс.

Молчун пошел вперед, затем побежал и только спустя несколько мгновений понял, что незнакомец только что назвал его по имени. Он оглянулся на скамейку, но та уже опустела, а в воздухе осталось лишь слабое облачко дыма.

Выбросив из головы странного незнакомца, Джеймс бросился к площади Изумления.

* * *

Когда солнце садится над Небыляндией, голубое небо и красное солнце смешиваются в своем ритуальном хроматическом танце. Умирающий дневной свет отбрасывает на город мягкое мимолетное сияние перед надвигающейся темнотой. Постепенно дают о себе знать ночные животные. Сверчки и лягушки стрекочут и квакают. Джеймсу приходит в голову, что при обычных обстоятельствах от этого зрелища захватило бы дух. Однако из-за предстоящего задания его это зрелище угнетает, даже вызывает отвращение. Когда он бежит по улице к площади Изумления, вдалеке начинают звонить колокола. У него дергается рука. Беспокоит головокружение. Колокола продолжают звонить, и ощущение усиливается. Он замедлил шаг, остановился и прижался к ближайшей стене. И еще одно воспоминание возникло в его голове.

Молчун вспоминает вечер, в который под закат солнца и бой колоколов впервые встретил женщину, на которой собирался жениться, Сару. Джеймс был на свадьбе своего друга Сэма в зоопарке Санта-Барбары. Он был одним из шаферов, она же знала невесту. И вдруг они разговорились за одним столом. Сара была очаровательной, много путешествовала, была образованной и приземленной женщиной. Его поразил ее характер, и он посчитал за счастье, что смог удачно отпустить несколько шуточек. Смех Сары был заразителен. Когда свадьба подходила к концу, Джеймс отошел покурить, и она присоединилась к нему. Они завели еще один разговор и целый час беседовали друг с другом, сидя на скамейке рядом с семейством жирафов.

Молчун выкинул воспоминания из головы. Нет, черт возьми. Не сейчас.

Подталкивая себя еще сильнее, он прошел через лабиринт улиц к зданию, которое, как он надеялся, подойдет для снайперской позиции. Колокола все трезвонили. Этот звон, эхом отдающийся в голове, заглушал мысли и терзал разум. И все же воспоминания возвращались.

После свадьбы Сара вернулась к себе домой, на восточное побережье, а Джеймс отправился в Европу, чтобы проконсультироваться по вопросам развития ИИ. Поглощенный своей работой, Джеймс забыл о той волшебной ночи.

Но через девять месяцев он получил сообщение от Сары, которая была на той же конференции в Сан-Франциско и спрашивала, не хочет ли он встретиться. Он вспомнил ту свадьбу и их знакомство и согласился. Сара уже ждала его на тридцать девятом этаже отеля «Mарриотт», откуда открывался вид на город. Джеймс решил, что это было логово какого-нибудь богатого бондовского злодея: обширное полусферическое огромное окно во всю стену, выходящее на центр города и залив за его пределами. Она стояла и смотрела на закат и была так же прекрасна, как помнил Джеймс, даже красивее, если это было возможно. Именно в тот момент Джеймс понял, что это не просто случайная встреча. Ему было суждено провести остаток жизни с этой женщиной. Но та жизнь закончилась, когда умер старый мир.

Джеймс остановился, прерывисто дыша, и несколько раз ударил ладонями по вискам, как будто пытался заставить воспоминания подчиниться, вернуться туда, где они не могут его мучить. Он огляделся и неуверенно приблизился к двери у основания башни. Никого рядом не было, но даже если бы кто-то был, он все равно разбил бы окно. Звон колоколов становился громче и назойливее, чем когда-либо. Джеймс взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, но колокол все еще продолжал звенеть. Каждый удар колокола отдавался в его голове. Он видел лица из прошлого. БАМ. Сара. БАМ. Тим. БАМ. Стивен.

К тому времени, как Джеймс добрался до крыши, голова уже раскалывалась. Звон прекратился, теперь его место заняли песнопения и аплодисменты.

Тяжело дыша, двигаясь в направлении звуков, Молчун добрался до края крыши и опустился на колени. Здесь был прекрасный вид на площадь. Перебравшись к своему рюкзаку, он открыл цифровой инвентарь. Выбрал «Возрождение» и вытащил из сумки большую винтовку. Откинув крышку штатива и включив камуфляжный модуль, Джеймс попытался замедлить темп дыхания и учащенный ритм сердца.

Покой и пустота. Покой и пустота.

Прохладный ночной ветерок взъерошил его волосы, когда он устроился на крыше. Поставив треногу винтовки на край и балансируя с оружием в руках, Молчун включил дальномер.

Глядя в прицел, он осмотрел праздник в поисках своей цели – Вирджинии.

Молчун осматривал одного жителя Небыляндии за другим. Нетрудно найти женщину, которая возвышается над взломанными детскими аватарами. Он отрегулировал прицел и застыл молча, в шоке. Он увидел, кто стоит в центре толпы рядом с Вирджинией.

Одиннадцатилетняя Матильда.

* * *

Матильда крепко сжимала руку матери, пока они шли по мокрой траве к большому дому. Его величественная колониальная архитектура приветствовала их открытыми дверями. Когда Матильда вошла в зал с колоннадой, ее грязное мокрое платье превратилось в царственное. Толпа детей уже заняла соседний холл, и их волнение возросло, как только она переступила порог. Почти все протянули ей руку с радостно поднятыми вверх большими пальцами, и многие фотографировали их с матерью. Ее это слегка пугало, но их окружала атмосфера дружбы и праздника.

Матильда обратилась к своей матери:

– Кто это?

Мать нежно сжала руку Матильды:

– Эти люди, дорогая, все твои друзья. Видишь, как они рады, что ты наконец вернулась домой?

Матильда таращится на ликующую, жестикулирующую толпу.

– О-о-о…

Мать мягко продолжает:

– Не унывай, милая. Это особый случай. Ты вернулась ко мне, любовь моя. На сегодня у нас запланировано что-то особенное. И ты станешь… очень счастливой.

Когда они прошли сквозь толпу, зеваки расступились перед ними. К этому моменту дети начали скандировать ее имя – сначала тихо, но когда Матильда прошла мимо огромного плаката с надписью «С возвращением, Матильда!», пение превратилось просто в шум. Сотни телевизионных экранов окружили их, транслируя одно и то же изображение ее и матери, приближающихся к пьедесталу.

Когда они взошли на сцену, в воздух взлетел шквал разноцветных воздушных шаров. Пока они взлетали до потолка, экраны показывали фотографии Матильды с матерью на протяжении многих лет. На каждом изображении Матильда видела маленькие сердечки и комментарии, появляющиеся на экране, – каждое из них говорило о коллективной любви Небыляндии. Она была в центре внимания целого королевства.

Поначалу Матильда не помнит событий на фотографиях, но по мере того, как они мелькают на экранах в виде слайд-шоу, она их вспоминает. Рождение Матильды. Она с помощью мамы учится кататься на велосипеде. Первые школьные дни, полные слез. Они вместе работают над классными проектами. Все это они делают вместе, и это наполняет Матильду неизменным чувством любви и безопасности. Она особенная. Она желанная.