Вероника покачала головой.

— Не забывай, что у Викулова есть начальник. Точнее, полновластный хозяин. Викулов выполнял команды Скворцова.

Михаил замялся, сцепил пальцы, украдкой взглянул на Самошину.

— Я помню наш разговор и твою обиду на Леонида Романовича. Но он же видный депутат, политик, по телевизору постоянно выступает. Как-то не вяжется…

Самошина грустно вздохнула:

— Если человек стал преуспевающим бизнесменом и видным политиком, можешь не сомневаться, что он абсолютно бессовестный циничный тип. Толковый бизнесмен всегда думает о своем кармане, а политик обязан заботиться об обществе. Для честного человека это несовместимые вещи. Дина мешает Скворцову, потому что она прямая наследница погибшего компаньона Олега Кузнецова. Поэтому и приказал с ней расправиться.

— Но взрыв собственного автомобиля? Если он хотел уничтожить Дину, то зачем так рисковать своей семьей?

— Какой же ты наивный! Заметь, погибла только жена. А кто сказал, что он, как и все крутые бизнесмены, не мечтает избавиться от постаревшей супруги? Это очень эффективный способ. Никакого раздела имущества.

— Но это… Ни в какие ворота… И у нас нет никаких доказательств против него.

— Для начала мы должны развалить сделку.

— Надо срочно найти хорошего адвоката и предъявить всем Дину Кузнецову.

— Не факт, что это быстро сработает, — поморщилась Самошина. — У Скворцова было официальное опекунство, девочка с отклонениями, начнутся экспертизы, проверки документов, на нашего адвоката у него найдется десяток своих. Волокиты не оберешься. А времени мало. Американцы хотят закрыть сделку до Нового года. С ними бодаться будет бесполезно.

— А как же поступить?

— Надо испортить имидж компании, создать бардак в управлении. Ты сам говорил, у нас есть грозное оружие.

Михаил вопросительно посмотрел на Веронику.

— Две умных головы и вот это. — Самошина показала на ноутбук.

Трудно представить, что коммерческий директор, всем сердцем переживавшая за успех торговой сети и больше всех сделавшая для ее процветания и развития, способна причинить вред родной компании. Он восхищался ее неординарными волевыми решениями.

— Вероника, ты готова испортить то, что сама создавала?

— Это будет временное отступление перед нашей победой.

«Нашей!» — приятно защемило в груди у Михаила.

На экране еще светился стоп-кадр с изображением Лехи Бритого.

— Для начала мне надо передать эти файлы следователю, — сказал Михаил. — Я не могу спокойно жить, пока меня считают убийцей. Поможешь?

— Ты хочешь, чтобы эти данные передала я?

— Я прошу тебя об этом. Ты сможешь рассказать, а ко мне, потенциальному преступнику, отнесутся с недоверием.

— Хорошо. Сделаю. Ради нас, — и она впервые за вечер дотронулась до Михаила.

— Сейчас я скину файлы на флешку, — засуетился, ободренный многообещающей поддержкой Давыдов.

Передавая флешку, он нежно сжал ладонь Вероники, глаза смотрели в глаза.

— Когда все неприятности завершатся… я и ты…

Растроганная Вероника терпеливо ждала, пока он подберет нужные слова. Но…

Хрястнула выбитая ногою дверь. Накачанная фигура Толи-Киборга на миг заслонила проем. Едва заметно повернув голову, он взглядом просканировал внутреннее пространство и в несколько прыжков оказался рядом с диваном, сжимая кулаки и демонстрируя грозным видом, что оружие ему ни к чему.

Следом за ним появился Викулов с пистолетом в руке.

— Что вы себе позволяете? — попыталась возмутиться Вероника.

— Где флешка? Я жду! — уверенная рука начальника службы безопасности перевела пистолет с Самошиной на Давыдова, кончики усов на лице Викулова дернулись в издевательской улыбке: — Ты хочешь понаблюдать, как она умрет первой?

Михаил разжал пальцы. Серебристая флешка упала на каменный пол. Твердый каблук Толи-Киборга с силой припечатал ее и растер в крошево.

Начальник кивнул на ноутбук. Крепкие ручищи подчиненного сграбастали компьютер, впихнули в сумку и перекинули через плечо.

— Это вам даром не пройдет, — смело выкрикнула Самошина.

— Что это? — Викулов позволил себе полноценно улыбнуться. — Поверьте, Вероника Алексеевна, вам я не собираюсь причинять никаких увечий. Я вообще сейчас нахожусь не здесь, а на поминках безвременно погибшего сотрудника, известного коллегам по имени Леша Бритый. Это подтвердят под любой присягой больше десятка моих подчиненных.

— Какой же вы…

— И Давыдова я не собираюсь трогать. Боже упаси! Его правоохранительные органы разыскивают за убийство. Вот и пусть разыскивают, мне чужой хлеб без надобности.

— Не было никакого убийства, — возмутился Михаил.

— Было. Есть труп, значит, преступление налицо. Сегодня Алексея схоронили.

— Я докажу, что невиновен.

— Как? Тебя застали рядом с телом с окровавленными руками. И ты пустился в бега. Невиновные от правосудия не бегают! Всё давно запротоколировано, есть свидетель. А твои электронные картинки, — он пнул труху от разбитой флешки, — остались, как ты понимаешь, в единственном экземпляре. Да и то пока мы не разведем костер на ближайшей помойке.

Викулов убрал пистолет под куртку и участливо по-родственному взглянул на Самошину.

— Зря вы, Вероника Алексеевна, связались с этим неудачником. Он отработанный материал. Правда, еще не поздно одуматься. Помните, что я сказал: меня здесь не было, и я ничего не видел. Мы с вами из одного окопа. Негоже старым друзьям по пустякам собачиться.

Викулов и Бойко стали пятиться к выходу — с профессиональным достоинством, контролируя поведение противника. Михаил с горечью осознавал, что всё, о чем говорил Викулов, правда. Есть труп, показания свидетеля Бойко, и есть Давыдов — единственный обвиняемый. Все видеозаписи на офисном сервере наверняка уничтожены. Если сгорит ноутбук, ему не на что рассчитывать. Подчиненные будут стоять горой за Викулова, и любой суд поверит им, а не беглому подозреваемому.

В отчаянии Давыдов бросился на Бойко. Расстояние было достаточным, чтобы нападавшему как следует разогнаться, а обороняющемуся подготовиться к отпору. В результате Михаил наткнулся на чугунный локоть, вовремя выставленный, а затем получил удар кулаком в грудь. Толя-Киборг лишь слегка пошатнулся от наскока, а Михаил рухнул на пол.

— Ты проиграл, — прокомментировал Викулов.

— Не говори «оп!» пока не перескочишь, — вдруг раздался прокуренный голос Маруси из-за спины Викулова.

Она ворвалась из-за качнувшихся картин в красноармейской форме начала двадцатых годов: черные сапоги, широченные галифе, перепоясанная ремнями гимнастерка, а на голове буденовка с красной звездой. Ни дать ни взять — вылитая Анка-пулеметчица. Только вместо пулемета «максим» в ее руках красовался автомат Калашникова.