– Да. И здесь открывается отдельная трагическая глава в истории русского искусства.

– Можно ее коротко пролистать? Только без лишних подробностей.

– Попробую. Видите таймер на клетке? Весь смысл акцио-эстампа в том, что морская свинка будет отпущена, когда подойдет срок. Это условие содержалось в контракте на продажу каждого объекта. С серьезными зарубежными покупателями проблем не возникло – от них пришли юридически заверенные видеоотчеты об освобождении каждой из свинок. А вот с чеченами… Дело в том, что они покупали эстампы через подставных лиц, и юридически обязанность отпустить морских свинок лежала именно на посредниках. Чечены являлись конечными бенефициарами сделок, но с точки зрения закона ничего никому не были должны. А посредников через семь месяцев и след простыл.

– А зачем они вообще купили эстампы? И почему по такой схеме?

– Зачем, мы примерно понимаем, – ответила консультант. – Никакой политики. Местное руководство спустило им команду культурно расти и покупать отечественное искусство. Они сделали так – отправили гонцов в Москву и скупили все самое дорогое, что в это время продавалось. Акцио-эстампы с биеннале просто подвернулись под руку. А почему платили по такой схеме… В те времена по ней многое делали. Так было удобнее.

– Угу, – сказала Мара. – И что произошло, когда прошло семь месяцев?

– В том-то и дело – ничего. Никакой информации от покупателей из Чечни не поступило. И тогда в Чечню отправились два молодых московских интеллектуала-искусствоведа, чтобы объяснить горцам, что из-за их действий, вернее, бездействия, репутация российского акционизма оказалась под угрозой.

– И?

– В Москву они не вернулись. Было расследование, но ничего не удалось точно установить. В закладках есть видеоматериалы на эту тему. Вот, например, такой…

Консультант провела в воздухе рукой, и перед нами загорелся экран. На нем появился полный человек в темном полосатом костюме, с каракулевой папахой на голове. Он раздраженно говорил, тыча пальцами в несколько наведенных на него микрофонов с эмблемами телеканалов:

– Я им говорю – какой свобода? Там сейчас холодно. Свино́к мелкий, его орлы съедят или волки. А у меня он хорошо живет, все его любят. Мы нитку ему вытащили, трубку и булавку тоже, все зажило, с ним теперь дети играют. А эти требуют – нет, выброси на улицу немедленно. Ты дурак, говорят, не понимаешь ничего. Много разных слов знают, а свинка́ не жалко совсем. Такие молодые и уже такие звери. Сердца нет в груди просто… Нет, не знаю, где они теперь. Мы за такими по пятам не ходим…

Экран погас.

– Если вам интересно продолжение этой истории, – сказала консультант, – в закладках есть еще один документ эпохи, режиссерский сценарий фильма А. Сокурова «Сердца Двух» – про возможную судьбу московских интеллектуалов, поехавших в Чечню бороться за правду искусства… Фильм, правда, так и не был снят из-за финансовой цензуры.

– В другой раз, – улыбнулась Мара. – Ладно, с клеткой более-менее понятно. И это все?

– Нет, не все, – ответила консультант. – Это только начало. Как вы думаете, зачем вас подвесили к динамической штанге?

– Я пока не поняла, – сказала Мара.

– Видите, во все стороны вокруг простирается белая пустыня. Можно пойти по ней в любую сторону. Примерно через минуту ходьбы все скроет густой непроницаемый туман. Но если идти сквозь этот туман вперед, все время вперед и вперед, то… Через двадцать тысяч километров – если не останавливаться на отдых и идти быстрым шагом, где-то примерно через полгода – вы придете к другому полюсу. Штанга нужна для того, чтобы вы при желании могли это проверить лично.

– А почему именно двадцать тысяч километров?

– Это расстояние между полюсами Земли. Здесь символически смоделирована наша планета. Шар размером с Землю. Поэтому, в какую бы сторону вы ни пошли, вы все равно придете к нашему арт-объекту.

– Ага, со штангой понятно, – сказала Мара. – И что будет на другом полюсе?

– Вторая фокальная точка «Гармонического Гипса». Композиция выстроена как своего рода планетарный инь-ян: если мужская половина называется «Хуй в плену у ФСБ», то женская… – консультант прокашлялась, словно чтобы смазать трубу горла, – «Пизда на службе Мирового Океана».

– А почему «Мирового Океана»?

– Это высокая ирония. Конспирологический подход – а им, как вы знаете, пропитано все мировоззрение Гипсового века – предполагает здесь неизбывное Мировое Правительство. А мы такие: «Мирового Океана»! Ведь правда – свежо?

– Ну пожалуй, – согласилась Мара.

– Такая подмена имеет основания в реальности. Океан в конечном счете принимает все – дожди, помои, пролитую кровь, весенние ручьи и наши жизненные соки. Даже служа Мировому Правительству, мы в конечном и высшем смысле служим Мировому Океану. Но, хоть эта смысловая игра и неожиданна, она только ярче подсвечивает объективно проступающий сквозь нее конспирологический гипсовый шаблон…

Мара уставилась на туманную полосу, к которой сходились потолок и пол.

– Если я правильно поняла, будь у меня полгода времени, я могла бы туда прогуляться? – спросила она.

– Боюсь, не все так просто, – поджала губы консультант.

– Почему?

– В вашей анкете указан гендер «баба с яйцами».

– И что? – нахмурилась Мара. – Вы откажете мне по гендерному признаку?

– Это тоже часть концепции. В гипсовой России подобные идентичности не регистрировались и не признавались, поэтому в символическое путешествие может отправиться только матриархальная женщина или патриархальный мужчина. Встречаясь с отказом, вы как бы чувствуете сквозняк, дующий из репрессивной эпохи – что позволяет сохранить аутентичность «Гармонического Гипса». Но могу вас утешить – никто из представителей традиционных гендерных групп не добрался пока до второй фокальной точки.

– А вы можете сказать, что там?

– В соответствии с нашей концепцией мы не даем на этот вопрос окончательного и однозначного ответа, создавая мощное мерцание неопределенности, – улыбнулась консультант. – Возникает гармоническая гамма подразумеваний и умолчаний. Но поскольку я ощущаю некоторую неловкость за ущемление ваших прав, скажу вам, что там находится экспрессионистская скульптура из соленого красного льда, по форме примерно соответствующая названию второго полюса – как номинальному, так и подразумеваемому. Скульптура существует как в виде материального предмета в холодильнике нашего подмосковного хранилища, так и в виде виртуального объекта, ждущего вас в конце путешествия…

Я вспомнил, что тоже могу вставить словечко голосом Мары.

– Не хотели, наверно, вторую половину делать, вот и придумываете.

– Нет, – ответила консультант, – совсем нет. Что вы. Если вы в курсе, какими суммами оперирует наша галерея… Половины того, что вы заплатили за визит, хватило бы, чтобы все обсчитать. Но важнейшая часть концепции в том, что темная зона «инь» мерцает. Она то ли есть, то ли ее нет. О ней до посетителя доходят лишь слухи, а возможность личной проверки наталкивается на непреодолимые препятствия. Вопрос, существует ли второй полюс сам в себе, остается открытым. Благодаря этому граница между реальностью и слухом становится пористой…