Я судорожно сглотнула. До земли было далеко. Внизу – подножие Амориса. Скалы.

Но чем дольше я молчала, тем страшнее становилось. Поэтому я ответила.

– Да. Я тебе верю.

– Отлично. На счет «три». Раз… два…

Пауза.

– Три.

Эрик разжал пальцы. Меня рвануло вниз. Казалось, эти мгновения длились вечно. Собственный крик, страх, паника. Все смешалось и затихло, пошло каким-то незаметным фоном. А я все падала. Как в замедленной съемке, я видела, как ко мне приближается силуэт под двумя крыльями. Зрелище напоминало птицу, на лету хватающую мелкую букашку.

Через мгновение меня поймали. Теперь я летела параллельно земле.

И лишь в эту секунду я поняла, насколько невероятным было падение. Адреналин переполнял. И контрастное спокойствие захлестывало меня чувствами намного ярче, чем паника.

– Ну как? Ты хоть дышишь? – весело спросил Эрик. Он даже не смотрел, куда летит. Держа меня на руках, он смотрел мне в глаза. И только после его вопроса я заметила, что действительно притихла.

– Угу, – промычала я. В голове было так же тихо. Я продолжала смотреть на глаза Эрика. Они стали светлее.

Я не заметила, как брат опустился на утес.

– И все же, тебе нужно встать на ноги, – сказал он, аккуратно возвращая меня в вертикальное положение. Я покачнулась, но все же осталась стоять.

– И что это только что было? – с театральным возмущением спросила я.

– Я тебя сильно напугал? Извини, – он притянул меня к себе. – Но, по правде говоря, так было нужно.

– Тест на доверие? – спросила я.

– Что-то типа того. У стражников-новичков настоящие энергетические потоки открываются только в первом бою. Потому что там действует, какой-никакой, инстинкт самосохранения. Контрастные эмоции, а особенно страх, сильно влияют на первоначальные силы, – он потрепал меня по голове, – и если, как бы сильно я ни был против, мы решили тебя тренировать – нужно понимать, как много энергии в тебе есть.

– Согласно пророчеству… – начала я.

– Согласно пророчеству, там не написано имя, фамилия и дата рождения. Пророчества не появлялись уже тысячи лет. Мы не знаем, насколько задолго до рождения избранного оно появилось. Нас отправили на Землю, чтобы перестраховаться. Просто на тот случай, если такой ребенок будет.

– И почему же тогда пророчество завело вас в наш город? – настаивала я. Эрик закатил глаза.

– В нашем городе живет не два и не три человека. Пророчество пришло из этой области Высшего мира. Но это еще ни о чем не…

– Все, я согласна, – кивнула я. – Можешь перестать сочинять. Эрик, я ведь знаю, что ты все понимаешь.

Я посмотрела на его лицо. Выражение было досадным.

– Ты думаешь, что мне будет страшно, – я уткнулась носом в его грудь, нарочито проговаривая слова на детский манер. – Не будет. Я же с тобой. И что бы там ни было, мы все исправим.

Эрик опустил голову мне на макушку.

– Конечно. Все будет хорошо. Я обещаю.

Мы простояли так несколько секунд.

– А вообще-то, – прервала я тишину, – ты говорил, что у нас на сегодня очень загруженный график.

– Угу, – согласился Эрик. – Нам нужно к Елеазару. Вчера мы так и не успели с ним поговорить.

– Хорошо, – с полной готовностью ответила я. – Раз надо, тогда в путь?

– Позавтракаешь, и пойдем, – улыбнулся Эрик, – пока ты спала, я успел сгонять за печеньем.

– Вчера обстоятельства помешали нам взглянуть на получившуюся ситуацию, – серьезным голосом начал Елеазар. Я молчала.

– У вас есть какие-то предположения? Варианты, как можно все исправить? – спросил Эрик.

– Мою позицию ты уже знаешь. Единственная новая информация, которую мы узнали, – это то, что твоя и Алисина энергии связаны. Все остальное было известно и раньше, – лицо Елеазара стало почти каменным. – Алиса. Я скажу прямо. У нас есть два варианта: твою судьбу заберет либо Долина Звезд, либо черный камень.

Воздух шумел в груди Эрика. Я видела, как много аргументов для спора бьется в его голове. Но авторитет Елеазара, видно, был непоколебим.

– Алиса, если ты станешь одной из нас, то сможешь избежать пророчества. Все встанет на свои места. И пусть ты немного младше, ты можешь стать отличным бойцом, – сказал Елеазар. Он говорил это мягко, как бы пытался поддержать меня.

Но я не знала, что ему ответить.

– Но… я ведь даже не знаю, что за энергия во мне. Может, она не такая уж сильная? Может, бояться вообще нечего?

Елеазар недолго молчал.

– Ты знаешь, какая сила считается самой мощной и влиятельной во всем Мироздании?

Я помотала головой и посмотрела на брата. Он молчал и не спускал глаз с Елеазара.

– Самой влиятельной считается сила Великого Равновесия. Она сохраняет границы между мирами, и разрушить их почти невозможно. И благодаря ей же люди по-прежнему не помнят о нас.

– Но почему мы тогда пересекали границы миров?

– Потому что у хранителей есть доступ к порталам, и все это время мы перемещались по согласию хранителей с обеих сторон, – сказал Эрик. Я не могла понять, успокаивается он или нет.

– И все же ты смогла переломить силу Равновесия и все вспомнила. Поэтому мы можем утверждать, что твоя энергия сильнее любого в этой долине. И я напомню, что концентрация гена в крови растет с каждым днем.

Все снова замолчали. Я думала. Что будет дальше?

– Я правильно понимаю, – начала я, – я либо стану одной из вас, либо… – я замолчала, – и других вариантов нет? Ведь получается, что мне в любом случае придется это сделать.

Я вдруг подумала о родителях. О нашей семье. И о том, как несправедливо получится, если они потеряют и второго ребенка. Вдруг мой внутренний голос был прерван.

«Нет».

Эрик сказал это, и синие вены проступили на его висках. Я подняла голову на него и на Елеазара, ожидая его реакции. Но Елеазар молчал, как будто ничего не слышал.

«Ты никогда не останешься здесь, слышишь? Ты вернешься домой!» – продолжал он. При этом на меня он не смотрел.

А Елеазар все молчал. И вдруг до меня начало доходить происходящее.

«Эрик, как ты…»

«Я не знаю. Я просто попытался».

Я не произнесла ни звука. И он тоже. Этот диалог происходил только в моей голове.

«Ну, отвечай что-нибудь. Вслух. Но что бы ты сейчас ни сказала, ты знаешь, что я верну тебя на Землю».

«Почему ты так категоричен к миру, в котором живешь уже восемь лет? Я была бы с тобой».

«Потому что, как бы сильно я тебя ни любил, я никогда в жизни не пожелаю тебе пережить то, что переживал каждый из нас. Пусть даже и рядом со мной. Это очень опасная жизнь, а я когда-то давно пообещал родителям, что ты всегда будешь в безопасности. Приходится держать обещание», – в последнюю фразу он попытался вложить нотку оптимизма, но получилось не очень. Его внутренний голос оставался несгибаемо решительным.