Я мог контролировать все, кроме своего сердцебиения. Как только человек, представляющий власть, попросил показать ему руки со знаком темного мой пульс участился, а я сам невольно принялся анализировать свою дальнейшую судьбу. Это сбивало с мысли и расшатывало мои позиции. Те, которые позволяли общаться с ним почти наравне.

Все просто. Этот Лаврентий один из самых сообразительных людей, с кем мне приходилось сталкиваться в этом мире за все три месяца. Мне хватило пяти минут личного общения, чтобы понять это. Уверен, догадка о том, что я темный и могу быть одной из причин неприятностей, обрушившихся на город, посетила его сразу. И сейчас он просто хочет найти доказательство. Перед тем, как надеть на меня наручники и отправить на север.

Я мгновенно заставил себя остыть и протянул руки. Ладонями вниз. Так, будто не понимаю, что он имеет в виду. А может быть так и есть?

— При чем здесь мои руки? — спросил я, собрав морщины на своем лбу.

Но сотрудник Бюро не ответил. Он достал крохотный фонарик, включил его и уже направлял на мои руки, когда снаружи донесся звонок, которого быть не должно.

Я машинально посмотрел на свои «Montana» и увидел, что сейчас всего 14.45. Урок должен начаться только через пять минут. В этот же момент в кабинет заглянул Глеб Ростиславович.

— Прошу прощения, — произнес он. — Поступило сообщение о том, что школа заминирована. Всем необходимо эвакуироваться в срочном порядке.

Не дожидаясь ответа сотрудника Бюро, он вошел внутрь, хромая и опираясь на свою трость, взял меня за руку и потянул за собой.

— Мне нужна еще минута, — спокойно проговорил Лаврентий.

— Продолжите потом! — рявкнул глава школы. — Есть инструкции, которые мы и вы, между прочим, тоже, обязаны соблюдать.

Не дождавшись ответа, мы вышли из кабинета. Мне показалось, что человек в черном остался сидеть внутри, но, когда мы толпились на лестнице, медленно спускаясь вниз я оглянулся и увидел, что каланча в темных очках, возвышаясь над другими школьниками все же преследует нас.

— Чего хочет этот Островский? — спросил директор, все еще держа меня за руку.

Островский значит…

Я был бы рад ответить директору прямо, вот только вокруг столько школьников, что употребление слова «темный» обязательно западет кому-нибудь в память и вызовет интерес. К тому же, если я расскажу все директору, это никак мне не поможет. Глава школы однажды уже дал понять, что никому не донесет на меня, но если дело запахнет жареным, то ничего предпринимать не будет.

— Я думаю он догадывается, — коротко ответил я, лишь намекнув на предмет разговора.

— О чем? — нахмурился Глеб Ростиславович.

Мне достаточно было только бросить в ответ свой особый взгляд, чтобы директор все понял и выругался себе под нос.

— Мне очень жаль, Костя… — посочувствовал он. — Если майор увидит то, что увидел я, то…никто уже не сможет тебе помочь.

— Не переживайте об этом, господин директор, — махнул я рукой. — Можно я попрошу вас только об одном? Отпустить меня.

Директор внимательно посмотрел на руку, которой держал меня, а затем, без лишних вопросов, его хватка ослабла.

Тогда я кивнул ему в знак благодарности и прибавил ходу, расталкивая школьников, не торопящихся к выходу. Оглянулся. Лаврентий тоже ускорил шаг.

Выбегаю на улицу с черного входа. Тут уже толпа школьников. Девчонки стоят поближе, схватившись за плечи и пытаются не замерзнуть без курток, под падающим с неба снегом. А парни далеко позади. Кто-то спрятался за сугробом и поднимает в воздух клубы сигаретного дыма, а кто-то взрывает бомбочки прямо на площадке перед школой. Новый Год на носу. Главное развлечение в последний день перед каникулами.

Недолго думая, я срываюсь с места и бегу в сторону пиротехников. Времени на размышление совсем нет. Оглядываюсь. Человек из БРМП тоже выходит на улицу, распахивая дверь перед собой так, что та сильно ударяется о бордюр. Островский окидывает взглядом округу и замечает меня. Торопливым шагом продолжает преследовать.

Да. Мужик точно знает, что я темный. Просто ему нужно удостоверится в этом и тогда привет Казачья Застава. И вроде меня сейчас в городе уже не держат родственники, попавшие в беду. Но кому хочется отправляться в тюрьму по собственной воле? Бросать бизнес, колесо которого раскручивается с бешеной скоростью. Нет. У меня есть цель. Я должен создать клан, должен навсегда обезопасить близких. В конце концов, женится на собственной жене. Все, что я смогу сделать на Великой русской стене — сражаться с ордой монстров. И то, не очень успешно, потому что без меня Элаиза не будет искать сложных способов вернуть к жизни армию бессмертных. Нет. Я не могу уехать на север. Не для того возвращался в прошлое, чтобы все закончить службой на стене.

Я подбегаю к пацанам из параллельного класса.

— Тебе че надо? — преграждает мне путь мой старый знакомый. Вовчик.

У него в одной руке спички, в другой петарда.

Да. Мой единственный шанс не уехать сейчас на Казачью Заставу, это скрыть тот самый знак на своих ладонях. Только вот бомбочка, которая сейчас в руках у Вовчика — пустышка. По рублю. Такие мы с парнями взрывали даже в зубах. Мне нужно что-то помощнее.

— Бомбочки взрываете? — задаю очевидный вопрос я, пытаясь не подавать вида, что меня преследуют.

Оборачиваюсь. Человек в черном все ближе.

— А че? Не видишь? — огрызается паренек из параллельного класса с черными пушистыми усиками над верхней губой.

— Есть у вас черная смерть? — смотрю на толпу парней в свитерах и пиджаках, за спиной Вовчика.

— А тебе какая разница? При тебе мы все равно взрывать ее не будем. Вали отсюда! — парнишка, которого я унизил пару недель назад не выдерживает и толкает меня в грудь.

Я плюю на такой жест. Сейчас мне не до мальчишеских разборок.

— Спорим смогу взорвать ее в руках? — произношу я, уже заметив круглую большую петарду в руках одного из одноклассников Вовчика.

— Пошел отсюда! — не хочет слышать меня аристократ.

Я оглядываюсь. Человек, который сегодня пришел в школу по мою душу совсем близко. Неужели я проиграл?

Засунув руки в пальто он неторопливо приближается. Снова зубочистка из одного уголка его рта, перемещается в другой. Кажется на безэмоциональном лице Островского я замечаю ухмылку. Или все-таки показалось?

Когда я собираюсь сорваться с места и по пути выхватить петарду у одного из одаренных рядом, дорогу моему преследователю вдруг преграждает черная лакированная трость. Вслед за ней появляется Глеб Ростиславович, который и хватает за руку сотрудника из Бюро.

— Да ладно тебе, Вован, —