Это мнение даже не пришлось озвучивать, наш штаб мыслил так же, да и бойцы это понимали. Пять дней мы дожидались ввода в строй максимального количества техники. С этим старьем поднять всю было невозможно – чем больше активируешь, тем больше нерабочих экземпляров. Ремонтируешь эти – выходят из строя другие. Этот процесс можно только остановить, а не завершить. В общем, лишь на пятый день аврала наша железная армия вновь устремилась в бой. На этот раз выводили танки через резервный выход в семи километрах от основного. С орбиты его не бомбили, не смогли найти. Мы снова двинулись на старый космодром, зачищать его по новой. В этот раз конгереты не успели закрепиться, и мы уничтожили их с налета. Танки пощипала тяжелая артиллерия, переброшенная с других точек. Я даже не успел втянуться в бой, хотя сам в нем не участвовал, но ведь должен был рассмотреть, как мои железные друзья уничтожают врагов. Запросив логи столкновения, выяснил, что танки моей армады даже не успели выстрелить – огневые точки врага подавили другие отряды. Тем не менее какой-то урон нам успели нанести. К застывшим, подбитым ранее машинам прибавилось еще пара десятков горящих танков, но эти потери практически не влияли на наши силы. Комариный укус, не более. Зачистив космодром, мы по заранее согласованному плану разделились на двадцать три группы, и каждая по своему маршруту двинулась ко второй базе, по дороге уничтожая более мелкие опорные пункты. Общей целью была вторая столица планеты, где конгереты решили устроить еще одну мегабазу. Если повезет, доберемся и распотрошим ее, уничтожив две трети изначальной группировки врага. Ну а не повезет, все равно устроим ему веселую жизнь. А что, они думали, на курорт сюда прилетели? Нужно выбивать такие глупые мысли из конгеретских голов!

Я, со своей робоармией, по плану командования двинулся западнее основных сил. Что, впрочем, для меня было абсолютно не важно: западнее, севернее или восточнее – абсолютно все равно. Планета для меня чужая, особых предпочтений нет. Шано снова увязался со мной, хотя здесь личные качества и навыки совсем не нужны, все делает техника. Но мы сработались, и я не возражал. Вдвоем со знакомым веселее! Хотя и знакомы мы чуть больше двух месяцев, но совместные дела быстро смывают преграды и условности. Сейчас мы шли по зоне, где поля сельскохозяйственных растений, высаженных еще до атаки врага, перемежались небольшими лесными массивами, думаю, до освоения планеты и распашки здесь земель это была сплошная зона лесов. Засеянные поля наша армада уничтожала подчистую – после гусениц танков оставалась только перепаханная земля. Не вырастет здесь ничего в этом году. Хотелось бы верить, что в следующем найдутся земледельцы, которые вспашут эти поля и посеют новые культуры. Не знаю, что они выращивают.

Гораздо интереснее было наблюдать, как танки идут сквозь, именно сквозь, а не обходя, лес. Впереди шли мастодонты, способные выкорчевать столетние деревья. Они проламывались сквозь лес, как я бы шел по обычному полю, не замечая травы. Так они не замечали вековые деревья, ломая их без каких-либо усилий. Не форсируя двигатель, не замечая, как будто их нет. Удивительная мощь, я раньше и не задумывался, насколько мощны эти теховские игрушки, насколько легко они перемалывают природу. В этом есть что-то неправильное. Не должны творения наших рук быть столь сильны, что ли. Не знаю. Но эта техника перла вперед, не замечая никаких преград.

Тут я вспомнил результат орбитальной бомбардировки нашего убежища. Если здесь с мощью танка не могло соперничать дерево, то там превращались в лужи расплавленной породы скалы. Сама земля превращалась в жидкость под ударами с орбиты, расплескивалась, как лужа под ногами расшалившегося ребенка. Все же я не зря решил, что мое место не в техвойсках. Конечно, такая мощь на кончиках пальцев завораживает. Но что-то не нравится мне это, но пока не могу сказать почему. Старый ответ, подсказанный дедом, – мало воюют, больше сидят в гарнизонах – не подходит. Вот здесь и сейчас воюем. Воюем страшно, можно сказать, за жизнь на целой планете. Но чем-то не нравится мне такая война. Может быть, тем, что этих лесных патриархов валю не я, а бездушная машина? Даже выстрел из автомата очень мало зависит от мастерства стрелка. Нет, снайперская винтовка и даже наша штурмовая в снайперском режиме – другое дело. Тут и обучение, и способности необходимы. Но простой выстрел из автомата, и любой мастер будет убит простым новобранцем? На самом деле хорошо, что порох не везде срабатывает. Хотя, с другой стороны, мне рассказывали, что есть мастера, которые способны достигать невероятных успехов именно в мирах, где есть огнестрельное оружие. К примеру, те же снайперы или диверсанты. Думать обо всем этом голова раскалывается, особенно когда примеряешь все эти возможности «на себя». Что лучше, где я смогу достичь успеха? И что такое успех в моей ситуации? Не имею никакого понятия. Все было бы много проще, если бы ко мне подошел ветеран и сказал: «Сынок! Сейчас наступили тяжелые времена! Ты нужен Короне в техах. Именно сейчас народу нужны войны, способные обращаться с технологичным оружием!» Я бы сразу согласился, так как все время в Корпусе готовился служить, и служить там, где нужно. Но самому выбирать, – это слишком сложно. Я никогда не учился такому!

А придется. Так уж судьба сложилась. Специализацию придется выбирать самому – война слишком многолика, чтобы стать специалистом во всем. И сейчас время подумать об этом. Но я сделаю это завтра. Сейчас нет сил, да и нужно наблюдать за действием моих железных болванов.

Двигаясь по указанному маршруту, мы уничтожали один гарнизон за другим. Сначала это было интересно. Танки ломали деревья, приминали кусты и неожиданно выходили на очередной опорный пункт оккупантов. Приближались к укрепленному периметру, тяжелые машины делали остановку на мгновение – и залп! Выстрел многих стволов ощущался всем телом, сотни килограммов сгоревшего пороха вызывали неслабое сотрясение нашего танка. Потом сквозь дым от прогоревшей взрывчатки я видел, как изменялся пейзаж передо мной. Укрепления исчезали, строения превращались в обломки. Второго залпа тяжелых орудий обычно не требовалось, первый разрушал все и приводил врага в состояние зомби – слишком большой удар по ушам, после этого невозможно остаться в работоспособном состоянии. Контузия, однозначно. Далее танки второй линии осторожно двигались дальше, опасаясь ответного удара, которого, как правило, не было, выстрелами своих пушек расчищая пространство. Затем внутрь периметра просачивались более легкие машины, что-то там вынюхивая и проверяя. Несколько очередей из мелких калибров, и очередной вражеский укрепрайон уничтожен. Зачистив это место совсем уж мелкими машинами, мы двигались дальше, ломая при этом деревья, пробивая старые завалы. Танки – это сила! Я даже начинаю верить в успех нашей операции. Мы стремились к недосягаемой цели – уничтожить вторую базу врага. Но такие, невозможные цели – и есть наша жизнь. Как мне кажется.

Оружия, способного нас остановить, у врага просто не было. Нас атаковали воздушные силы, но тоже безуспешно, подбили несколько мелких машин и один средний танк. Сначала я был очень обеспокоен их налетом, все-таки воздушные цели способны маневрировать в трех измерениях и могут нанести нам серьезный ущерб. Однако оказалось, что объединенная командная цепь легко просчитывает действия воздушных целей и «ссаживает их с неба». Таким образом, наши роботы ПВО уничтожили десятка три вражеских самолетов. Размен, знаете ли, удачный. Наверняка кому-то достались удары с орбиты, способные перемолоть в пыль наши механизированные кулаки, но мне повезло. Максимум винтокрылые машины и атмосферные борты. Я слушал эфир наших боевых групп, некоторым приходилось тяжело, но опять же от огня с орбиты. На земле нам противопоставить было нечего. Потеряв определенный процент машин, наши бойцы покидали колонны, оставляя их бороться с врагом, используя свои позитронные мозги. Восстановить технику можно, а солдаты – совсем другое дело. Одной из групп не повезло, удар с орбиты пришелся по транспортной машине, где находились наши бойцы. От них даже горстки праха не осталось. Война.