Не знаю уж, что там успела скопить в себе проклятая медуза, но в тот момент я понял, что вытягивать у нее столько сил было опасно. Все, что я не тратил, немедленно, неуклонно перерабатывалось в один-единственный вид магии. Я этого не хотел. Честно. Но если раньше мои резервы позволяли хранить в себе достаточно магии, то сегодня они неожиданно переполнились. И то, что должно было бесследно исчезнуть в недрах моего прожорливого организма, впервые в жизни запросилось наружу.

Вот тогда я понял, что именно испытывал император, когда магии в нем становилось слишком много.

Меня буквально распирало от ненужных излишков. Хотелось выплюнуть, выблевать, выдавить из себя эту гадость. Но вместо этого она все копилась и копилась. Резервы уже наполнились до краев, с емкостей давно текло, а сила, которую я забрал у медузы, все не кончалась, из-за чего мне стала грозить реальная опасность захлебнуться.

Да еще в груди снова разгорелся пожар. Печать с такой яростью жгла мне кожу, будто я опять нарушил какое-то правило. Более того, вскоре из-под вдрызг изгвазданной рубахи снова заструился сизый дымок. Мне на кожу словно кипящим маслом плеснули. Я непроизвольно ухватился ладонью за больное место, одновременно зарывшись пальцами второй руки в липкий мох… и в этот момент что-то произошло. Меня словно молния прошила от груди, через прижатую к ней ладонь, а затем через вторую руку, чтобы мощнейшим разрядом шарахнуть в землю.

Раздался беззвучный гром. Земля подо мной содрогнулась. Трава в радиусе десяти метров мгновенно почернела, мох болезненно скукожился. С ближайших кустов, насколько я мог видеть, мигом облетела листва. Зато мне стало гораздо легче. Да и печать притихла, позволив спокойно вдохнуть.

Ничего себе фокусы…

Я как стоял, так и рухнул лицом в омертвевший мох, будучи больше не в силах сохранять равновесие. Может, я и выпил громадную тварь до дна. Может, и бурлила во мне ее энергия, перерабатываясь в смертельно опасную магию. Но на физическом плане я чувствовал себя полностью опустошенным. Обессилевший, измученный, задыхающийся, едва живой. Пожалуй, так погано мне было только в тот день, когда я сбежал из дворца. Правда, тогда печать жглась не в пример сильнее, но даже сейчас я не смог себя заставить убрать от нее руку. И не мог не думать, что мне… в кои-то веки… очень пригодилась бы сейчас помощь императора.

– Кар… – прошептал я, почувствовав, как в землю ушла еще одна волна темной магии. А вместе с ними в голове что-то сперва напряглось, затем оглушительно хрупнуло. После чего в носу стало горячо, а затем на траву щедро плеснуло кровью. – Ох, Кар, как же ты мне нужен…

Печать, словно услышав, в последний раз обожгла грудь и так же неожиданно заткнулась. А меня после этого, как ни странно, отпустило. Словно именно сейчас, здесь, под напором магии, в моем теле сломалась какая-то преграда, и теперь излишки спокойно провалились глубже. В какие-то новые емкости. Так что больше не требовалось сбрасывать их вовне и бояться, что кто-то пострадает.

– Вот и отлично, – прошептал я и неловко вытер лицо рукавом. А когда обнаружил, что кровь больше не идет, то со стоном перевернулся на спину, равнодушно посмотрел на клубящиеся надо мной сгустки черного дыма и закрыл глаза.

Все. На сегодня я выдохся. Хотя, если верить ощущениям, то правильнее было бы сказать, что я мертв.

* * *

К сожалению, долго прохлаждаться мне не дали: довольно быстро до Хэнга дошло, что они терзают уже дохлую тварь, и бездумная мясницкая работа прекратилась. Затем неподалеку подал голос обеспокоенный наступившей тишиной волк. Следом за вожаком заволновалась и остальная стая. Так что мне волей-неволей пришлось собирать себя в кучку, подниматься с почерневшей земли и тащиться прочь, очень надеясь, что единственный на всю округу чародей не обратит внимания на случившийся неподалеку выброс темной магии.

Хорошо еще, что дым от подпаленной медузы не успел развеяться, и моих художеств никто не видел. А когда я выбрался с противоположного конца поляны и, доковыляв до вожака, благодарно ткнулся носом в его шею, сзади раздался знакомый голос.

– Гляди-ка… опять живой! Да он что, неубиваемый, что ли?!

– Пошел к драхту, – не поворачивая головы, буркнул я.

– Нет уж, – усмехнулся Атис. – У тварей в гостях я уже был. Пора и честь знать. Да, народ?

– Так точно! – радостно гоготнули ему в ответ.

– Ну-ка заткнитесь, – осадил весельчаков Хэнг. – Надо найти логово и все там зачистить.

Я оторвался от волка и качнул головой, с трудом различая в дыму человеческие силуэты.

– Не надо. Когда дохнет хозяин, все его подопечные тоже умирают. Даже зародыши.

– Откуда знаешь?

– Видел. Но если есть желание, можете пробежаться на пару-тройку десятков рисаннов дальше, чтобы убедиться своими глазами.

– Кто как, а я сегодня больше не ходок, – снова раздался совсем рядом бодрый до отвращения голос Атиса. – Эта тварь мне ногу отшибла. Кто видел, куда убежали кони?

– В стойле уже небось стоят, овес жрут, – отозвался неподалеку второй голос. Кажется, это Митт. Хотя нет, вроде Орхос, не знаю. Пока на них шлемы, хрен разберешь, кто есть кто.

– То есть, мы идем обратно пешком?

Хм. А вот это точно Митт.

– Да драхтов хвост вам в глотку, – выдохнул Атис, и из дыма выступила отчаянно хромающая фигура. – Три золотых тому, кто донесет меня до крепости на руках.

– Щас. Размечтался. Даю пять. За себя.

– Слышь, ты… не тырь идею. Я первым предложил.

– А мне без разницы. В любом случае готов перебить твою цену вдвое.

– Кто ж твою тушу раскормленную потащит в замок за пять золотых? – из последних сил возмутился Орхос. – Десять давай, и может быть, я подумаю.

– Да за десять я сам тебя донесу!

Следом за Атисом показались еще две фигуры, волокущие по земле по парочке дохлых драхтов. Чуть позже подошел Хэнг, с отвращением пытающийся стряхнуть налипшую на доспех слизь. За ним еще трое уставших, но радостно скалящихся воинов. И последним из устроенной им же самим дымовухи выбрался закопченный, с ног до головы покрытый такой же розовой гадостью маг. Болезненно худой, с резкими чертами лица, но с весьма живо поблескивающими глазами, в которых горела нескрываемая гордость.

– Я сух, – сообщил он, сняв с плеча склизкую соплю. – Надеюсь, лечить никого не надо?

Хэнг обвел взглядом уставшую, грязную, но довольно скалящуюся команду.

– Вроде нет. Атис?

– Я в порядке, – отмахнулся от него парень. – Но лошадей сами ловите. Бегун из меня сейчас никакой.

Я тронул вожака за плечо, и волк без лишних слов исчез, а через пару секунд неподалеку раздалось дружное конское ржание и топот копыт. Еще через некоторое время на нещадно воняющую поляну выскочили испуганно хрипящие кони. Следом выметнулось несколько выразительно скалящихся волков. При виде них воины, словно только сейчас вспомнив, что ашши вообще-то хищники, непроизвольно потянулись за оружием. Но вожак лишь недовольно фыркнул и, подойдя, ткнулся носом мне в щеку.