Наверное, если бы не постоянно звучащий в голове голос Ворчуна, я бы позволил себе раствориться в этом хаосе окончательно. И вряд ли уже смог бы остановиться. Но брат был начеку. Он знал, чувствовал, что меня нельзя оставлять одного и, тем более, надолго. Боевой транс нес с собой не только скорость и неспособность чувствовать боль – он отрезал все чувства, кроме нескончаемого желания убивать. Он размывал границы дозволенного. Останавливал время, мысли. Неумолимой волной вымывал все то человеческое, что во мне еще оставалось.

Поэтому-то мастер Зен и предостерегал от его использования без веских причин. Поэтому же предупреждал, что глубокий транс может однажды привести к беде. Я знал об этом, но в какой-то момент это стало неважным. И только зов Ворчуна сумел об этом напомнить, заставив остановиться в тот самый миг, когда вместо хитинового панциря под мой клинок подвернулся изорванный когтями, покрытый кровью и ставший бесполезным доспех.

С трудом узнав оказавшееся перед самым моим носом, абсолютно белое лицо, я в последний момент развернул клинок и вонзил его в глотку навалившейся на Хэнга твари. Еще через миг рядом мелькнуло чье-то мохнатое тело. Затем еще одно и еще. После чего меня осторожно оттеснили от распластавшегося на земле человека. Окружили. Настороженно рыкнули что-то в самое ухо. После чего даже попытались укусить…

Но я уже очнулся. Опомнился. После чего опустил изгвазданные в слизи клинки и, тяжело дыша, огляделся.

Весь западный берег оказался усеян телами драхтов, как картофельное поле – колорадским жуками, для которых в кои-то веки нашли удачный инсектицид. Под черными хитиновыми панцирями не было видно земли. Зрелище разрубленных, разорванных, загрызенных, жестоко изуродованных, затоптанных, усыпанных обломками копий тварей было жутким. Мои ноги по щиколотку утопали в зеленой крови. Но что самое удивительное, я был жив. Даже не особенно ранен. Да и резервы опустошились лишь наполовину несмотря на то, что я тратил их совершенно бездумно, а затем так же бездумно наполнял.

Посреди скопища мертвецов бродило два с половиной десятка громадных серых волков, выискивая среди трупов уцелевших тварей. Там же, в окружении завалов из уродливых тел, неверяще оглядывалось несколько всадников, которым чудом удалось сохранить лошадей. Скакуны, как и их хозяева, были сильно изранены, по тугим бокам струилась алая кровь вперемешку с зеленой слизью. Кони дрожали, нервно всхрапывали, роняли с губ желтую пену. И, кажется, находились всего в шаге от того, чтобы не сойти с ума окончательно и с ходу не понести.

Безумие схватки все еще витало над местом бойни, так что, пожалуй, я мог их понять. Но больше всего радовало, что из-под завалов один за другим поднимались невесть каким образом уцелевшие псы, а вместе с ними и наши воины. Те, кому чудом удалось уцелеть под тяжестью насевших со всех сторон драхтов. Те, кто постарался подороже продать свою жизнь. Кто уже выискивал среди трупов раненых и убитых товарищей и кому сегодня благоволила сама богиня Рам.

Их тоже оказалось чуть больше двух десятков. Почти половина отряда, что, учитывая количество перебитых тварей, казалось абсолютно диким. Двадцать с небольшим человек… против нескольких сотен тварей… спасибо тебе, Рам, за щедрость. Ты и впрямь великая богиня, если позволила нам разменять человеческие жизни всего лишь в соотношении один к двадцати.

В последний раз глубоко вздохнув, я опустил плечи и помотал гудящей головой, прогоняя отголоски кровавого безумия. Вот же черт… все-таки занесло. Даже с учетом того, что я в первый раз рискнул зайти так далеко, шарахнуло мне по мозгам не по-детски.

– «Брат?» – ноющей болью отозвался в голове чей-то незнакомый голос.

Я поднял взгляд и, наткнувшись на хищно горящие желтые глаза, улыбнулся.

– Все в порядке. Вы вовремя подоспели.

Громадный серый вожак раздвинул губы в такой же хищной улыбке.

– «Славная была охота. Мы услышали зов».

– Спасибо, – я подошел и, выронив мечи, со вздохом уткнулся лбом в переносицу гигантскому зверю. – Если бы не вы, нам бы точно не выстоять.

Волк приглушенно заурчал, позволив мне зарыться пальцами в жесткую шерсть. Он чувствовал оставшегося в крепости Ворчуна. Слегка недоумевал, почему наш общий брат не участвовал в схватке. Заметно огорчился, когда узнал, что ашши с трудом стоял на ногах. Но испытал законную гордость, когда я сообщил, что этот храбрец в одиночку удавил трех взрослых драхтов-охотников и умудрился при этом остаться в живых.

– Эй, дикарь! – неожиданно окликнули меня со спины.

Вожак с недовольным рыком отстранился, а я обернулся и с удивлением обнаружил, что неподалеку стоит не кто иной как Атис с двумя приятелями. Когда только успели? Бой ведь только закончился. Или я что-то упустил?

– Быстро бегаешь, – ухмыльнулся Атис, отсалютовав мне перепачканным в слизи мечом. – Еле догнали.

Я удивленно приподнял брови.

Так они что… за мной, что ли, сиганули?! И тоже успели поучаствовать?!

Вожак, уловив мою мысль, одобрительно рыкнул.

– Вот же вы ненормальные, – крякнул я, кинув быстрый взгляд в сторону крепости и убедившись, что в любом другом случае эта бешеная троица просто не успела бы сюда добраться: ворота оказались по-прежнему закрытыми, а крыльев за спинами этих полоумных я, как ни старался, не увидел. – Чего вам наверху-то не сиделось?

Митт и Орхис одновременно хмыкнули из-под шлемов.

– Тут было веселее.

– Угу. И живенько как-то… не чета тому кладбищу, которое ты устроил под стеной.

– Да вы точно больные, – ухмыльнулся я, попутно прикидывая, обо что бы вытереть оружие.

– Кто бы говорил, – вдруг буркнул, вывернувшись из-за ближайшего завала, Хэнг и кинул неприязненный взгляд в мою сторону. – Некоторых вообще на привязи держать надо. В наморднике.

Я фыркнул.

– Надеюсь, ты это о себе.

– Отец… – с невыразимым облегчением выдохнул Атис. – Рам тебя задери! Я уж думал, больше не свидимся!

Я с интересом покосился на Хэнга, отметив про себя, как снова смягчилось его лицо. А когда крепыш подошел и крепко обнял сына, понял: это все не наиграно. Он и впрямь любил парня, как родного. Подзатыльник ему, конечно, все равно отвесил – за то, что сунулся с приятелями в самое пекло. И отчитал тут же, стоя над растерзанным трупом драхта. Но тоже – любя, по-отечески. И больше для проформы, чем всерьез сердясь за совершенную дурость.

– Ладно, хватит с вас на сегодня, – так же неожиданно завершил свою короткую, но эмоциональную речь командир и, покрутив головой, коротко свистнул. – Жад! Рэс! Доложите потери!

Один из крутящихся неподалеку всадников тут же отрапортовал:

– Коней осталось четверо. Воинский состав – двадцать семь. Шестеро тяжело ранены. Трое при смерти. Из магов уцелели только Лих, Хорлин и Ройшер. Лих без сознания – ему по башке здорово прилетело. Остальные в рабочем состоянии. Ранеными Хорлин уже занимается.