– Неплохо, – пожевал губами командир, окинув взглядом море трупов вокруг. – Клянусь своей шевелюрой, это действительно неплохо…

– Я-то думал, вас порвут первыми, а уж потом за нас возьмутся, – покачал головой Атис.

– Нет. Мы ушли рисанна на четыре выше по течению. Там было тихо. Ни одного драхта в округе. Ни одного следа, словно все вдруг разом перемерли. А потом услышали сигнал с дозорной башни…

Я отвернулся.

Да уж. Хреново, должно быть, он себя почувствовал, когда понял, что в крепости беда, а почти вся ударная дружина покинула Ойт. И ведь твари никого из них не тронули, дозволив отойти на приличное расстояние. Терпеливо выжидали время, хотя могли раздавить одним ударом. Почему? И чем они руководствовались, когда не напали на нас сразу? Разве что ждали опоздавших? И только когда в одном месте собрались все кто мог, пошли на штурм?

Хм.

Но не значит ли это, что в округе больше не осталось ни одного свободного драхта? И мы могли бы без опаски пробежаться до ближайшего логова, чтобы добить оставшуюся без прикрытия медузу? Ах да, коней ведь теперь из крепости не вывести. Да и Ворчун у меня еще болеет.

– Ох ты же… – вдруг раздался у меня из-за спины сдавленный стон, а затем загремело упавшее на хитин железо.

– Рамова глотка… как же больно!

– Отец!

Я стремительно обернулся, краем глаза подметив, как дернулись окружившие меня волки. Увидел, как один за другим оседают на землю схватившиеся за головы воины. С недоумением оглядел искривившееся лицо Хэнга, на котором застыла болезненная гримаса. А затем услышал тихий визг. Оторопело воззрился на пошатнувшихся волков. И, с опозданием перейдя на второе зрение, в полнейшем бешенстве воззрился на протянувшиеся из леса, едва заметные, подозрительно знакомые нити, которые невесть когда успели присосаться к аурам оставшихся в живых бойцов и с неимоверной скоростью выкачивали из них силы!

– Ах ты ж, сука предусмотрительная! – выдохнул я, заметив, как и в мою сторону рванулось сразу несколько таких нитей. – Решила: раз не убили драхты, значит, можно действовать напрямую?!

Я протянул руку и, дотянувшись до полупрозрачных щупалец, рывком намотал их на кулак. После чего порыскал взглядом по собственной груди, обнаружил в своей ненастоящей ауре несколько алых ниточек. После чего развернул их, выпуская скопившуюся там энергию прямо в чужие щупальца. А когда услышал издалека пронзительный, на грани ультразвука, визг, процедил:

– Что, нравится, тварь?!

Где-то в лесу… всего в нескольких рисаннах от крепости…заколыхались и затрещали деревья.

– Брат, помоги мне, – процедил я, протянув вторую руку и оборвав присосавшуюся к вожаку нить. – Давай убьем эту суку, пока не опомнилась.

Волк с облегчением выдохнул и поднялся с земли. После чего послушно припал на передние лапы, позволил мне забраться на спину и коротко рыкнул.

– «Охота не закончена, брат!»

– Ты прав, – зло прищурился я, свободной рукой вцепляясь в густую шерсть. – Но мы сейчас это исправим.

Брата я направил к цели не по прямой, а по небольшой дуге. И время от времени, когда замечал тянущиеся между деревьями щупальца, просил его еще немного отклониться, чтобы оборвать очередную нить и со злым удовлетворением услышать, как воет и кричит от боли обиженная мною тварь.

Поскольку с нитями я не церемонился, то вскоре большая часть стаи огромными прыжками уже неслась следом за вожаком. А еще чуть погодя я услышал за спиной и нарастающих грохот копыт.

Отлично. Значит, кто-то из воинов успел прийти в себя и тоже ринулся вдогонку, горя желанием поквитаться.

Уже тогда, несясь среди плотно стоящих деревьев и старательно уворачиваясь от хлещущих по лицу веток, я понял, что именно мне не нравилось в пришедших по нашу душу драхтах. Мне с самого начала казалось, что они действовали слишком разумно. От первого и до последнего мига. Причем как охотники, так и простые твари. А такого не могло произойти, если медуза-хозяин все-таки спустила их с поводков. Конечно, существовал вариант, что в отсутствие хозяина функцию управления взяли на себя драхты-солдаты, но мне было некогда это проверять или следить, меняются ли их ауры после смерти и не блеснет ли где знакомый ядовито-зеленый огонек. Я считал, что для медузы наша крепость стояла слишком далеко. Но сейчас, то и дело обрубая полупрозрачные щупальца и слыша болезненный крик, я понимал: она здесь. В кои-то веки выползла… выбралась из своего болота. И явилась сюда, чтобы собственноручно уничтожить назойливых букашек, которые стали так явно угрожать ее существованию.

Да, это было странно и дико – знать, что хотя бы одна неповоротливая тварь рискнула покинуть свое вонючее убежище. Зато теперь ясно, отчего она не тронула дозорных: медуза не хотела, чтобы мы о ней узнали. Ее физическое тело было чувствительно и к огню, и к стали. А она не собиралась рисковать. В то же время быть уверенной, что оставшиеся без поводков драхты все сделают как надо, она тоже не могла. Поэтому и явилась лично. Поэтому и пряталась среди деревьев. На максимально возможном расстоянии, на котором могла полностью контролировать своих псов, при этом оставаясь вне нашей досягаемости.

С учетом того, что я знал об этих тварях, медуза находилась опасно близко от крепости. Но что такое для резвых ашши каких-то несколько рисаннов?

Перехватив мою мысль, вожак злорадно оскалился и хриплым ревом подбодрил несущуюся по пятам стаю.

– «Скоро, брат, – донесся до меня его довольный голос. – Я ее уже чую».

Я только усмехнулся: еще бы ты не почуял эту вонючку! После чего рискнул повернуть голову и удовлетворенно кивнул, обнаружив на некотором отдалении от себя четырех покрытых пеной скакунов, на спинах которых восседало сразу по два человека. Кто там рванул за нами в погоню? Хэнг, Атис, наверняка Митт и Орхос… ого, я вижу ауру мага? Отлично. Значит, огневая поддержка у нас тоже будет. Жаль, что кони не могут держаться наравне с волками, да еще с двойной ношей. Но ничего. Отстали они ненамного, а расстояние до медузы стремительно сокращалось. Причем сейчас мне уже даже не требовалось следить за ее щупальцами – за тварью оставалась широкая полоса слизи и прекрасный след из выкорчеванных кустов и вывороченных с мясом деревьев. Похоже, телеса она себе отрастила будь здоров, раз смогла проделать такую просеку.

Огромная тварь. Мощная. Древняя. И явно не тупая, раз при нашем приближении предпочла развернуться и со всей доступной скоростью ринуться в родное болото.

Когда волки, почуяв насыщенный запах тухлятины, наддали еще немного, кони все-таки не выдержали бешеной гонки и пропали за быстро мелькающими деревьями. Но это было уже неважно – мы все-таки нагнали проклятую тварь. Причем там, где у нее практически не было преимуществ.

Подчиняясь властному рыку вожака, волки разделились и исчезли в лесу. А сам он, прибавив ходу, с размаху выскочил на большую поляну и резко свернул, уворачиваясь от громадного, пурпурно-розового и очень даже материального щупальца.