Они умерли долго и счастливо.

стар лсое ерево

Ефросинья была голодна и очень хотела почитать чего-нибудь вкусненького. Она взяла свою любимую Книгу кулинарных излишеств, но сегодня та была не в духе. Внутри лежала записка от Бога: «Не умничай!» В книге поперек текста ничего не было написано. На форзаце красовалось название, а внутри — пустые страницы, исписанные историями не о том.

Тогда она взяла тесто и испекла себе речь.

«Епрст!» Так начинался алфавит.

Все буквы она сначала читала, потом ела. Она писала себе записки из выпеченных буковок. Буковок всегда не хватало, и записки получались такими:

Или такими:

Или такими:

Буквы

Она сидела под столом, ковырялась в пупке и произносила буквы. Буквы были разными по вкусу и форме во рту.

О-О была сахарной, выпуклой и ребристой.

И-И — полупрозрачной и голубоватой на вкус.

Г напоминала кусок листового железа, большой и гремящий.

Ш-Ш была дыркой для мыши, переходила в маленький темный туннель — и было ужасно интересно, куда он ведет.

Р-Р-Р была суставчатой пространственной структурой, наподобие кристаллической решетки, которая перекатывалась на языке и оттого казалась очень большой.

У-У-У была гладкой перламутровой воронкой, спирально закрученной наподобие морской ракушки.

П — деревянной будкой с круглой дыркой снаружи и собакой внутри.

Ефросинья смотрела на свой пуп, чувствуя буквы во рту и доски пола под задом, и очень хотела дышать. Ей пришло — не в голову, а куда-то ниже, — что говорить можно не только на выдохе, но и на вдохе. Втягиваемые слова звучали хрипло и топорщились, словно их тащили против роста веток или гладили поперёк шерсти. Произнесенное втягивалось в живот и гуляло по телу, потом высовывалось обратно уже другим, она это снова произносила — рождались стихи. Ефросинья увидела в зеркале, что она пузатый младенец женского полу с пузырями слюней на губах, сидящий на полу в окружении рассыпанных буквальных игрушек

Маленькие подвиги Иеронима Инфаркта

Отсыпал врагу зубной боли. Устроил из своей квартиры складень. Схватил любимую жирными пальцами. Страдал парадоксом серпантина. Раздражался при виде людей с темпераментом. Имел красивые мозги и почивал на лавках. Был влюблен в соседскую дверную ручку. Слыл достопочтенным псевдонимом, фамильярно обнимал портрет Пушкина. Бродил иноходью, жал руки кондукторам, кожей чувствовал Мандельштама. Смотрел на людей с чистоты птичьего полета. Трагически разделся в магазине. Считал, что попал в историю. Не сдавался, даже когда соблазняли ноздрями. Обвинил магазин в круглосуточности, боролся за права машин. Прослыл мужчиной, не уважал свою задницу за неприличие. Был близок к интерпретации себя. Целовался посмертно, унес «Мерседес» в могилу, не подпустил мать к своему гробу. Страдал вербальной хромотой, обзывал всех своими именами, тяжело болел философией. Шевелил мыслями, имитировал квадратность, любил девушек с изысканными черепами. Стриг ногти без помощи соседей, сделал волынку из кислородной подушки. Носил с собой линейку, чтобы купить правильную ложку.

Арсенал

Во рту у Ефросиньи было два языка, и она могла сводить их и разводить в стороны. Потом стала произносить звуки. Они получались очень разными. А что если собрать тридцать три вида щелчков и чириканий? Это будет почти русский язык, но с птичьим алфавитом. Не надо изобретать новые слова и понятия, не нужны никакие дополнительные буквы!

Человеческая речь не лучше птичьей. Птичья разнообразна точно так же, а мелодична даже больше. В человечьей больше мыслей, но меньше смысла.

«Речь — это не событие. Точки на дороге означают, что поворот будет, но не сейчас», — записала она в дневнике любовных похождений птичьими звуками. У нее были холодные ноги и горячее сердце. Хотелось встроить себя в уютного и приятного наощупь человека любого пола.

Она всласть начихалась и заснула в обуви. Во сне она испытала оргазм и помнила о нем до утра. В честь этого события она назвала своего сына Арсенал, всё равно его не было.

Мужчина

«Мужчина — это такая физико-энергетическая проблема. Это образование, удобное по форме. Хороший мужчина уютно помещается в руки, ничем не пахнет. Он чистый, тихий, теплый и справляется по хозяйству. У хорошего мужчины всегда стоит. Он всегда смотрит с восхищением, хочет обниматься и целоваться. Хорошие мужчины на дорогах не валяются. Они хорошо держатся на ногах. Их цель — дойти до постели и там заснуть. Хорошие мужчины любят складываться кожей к женской коже. Зачем это надо — никто не знает. Дети бывают не от этого. Люди просто спят вместе, а потом чувствуют, что пора, и бегут в магазин за ребеночком.

Как бы найти себе тело по душе? Большая душа, бывает, помещается в маленьком теле, а мужская — в женском», — сочинила Ефросинья и не записала. «Что на витрине, то и в магазине, — говаривала ей соседка с бородой ниже живота. — Всегда смотри на нос мужика, ежели хочешь узнать, что у него в штанах».

Это было полное вранье.

Самец мужика

«Тело является видимой частью человека», — прочитала она в «Анатомии предков» и сразу начала листать дальше — туда, где про любовь. Открыла главу биологии для девочек и села на ее левую половину. Там была художественная картинка схематичного мужчины с приблизительным носом и статья, написанная в весьма назидательном тоне.