На карте, выведенной на экран, черная территория озарилась звездочками, которые множились, сливаясь в созвездия, и всего через несколько минут вся страна превратилась в сплошную область белого света.

В это мгновение зазвонили все телефоны в стране.

* * *

Фэн Цзин, Яо Пинпин и вверенные их заботам четверо младенцев (в том числе ребенок Чжэн Чэнь) находились в просторном помещении в яслях на окраине Пекина. Чжэн Чэнь и остальные родители скрылись в бесконечной ночной темноте, оставив своих осиротевших детей на попечение других детей-сирот, лишь чуточку постарше. Много лет спустя кто-то заметил: «Вы в одночасье лишились обоих родителей. Трудно себе представить, какое это для вас было горе». Однако на самом деле самым тяжелым грузом легло на детей не горе, а одиночество и страх. О, и еще обида – обида на ушедших взрослых: мама и папа правда ушли без нас? Человечество гораздо проще переносит смерть, чем одиночество. Класс, служивший яслями Фэн Цзин и Яо Пинпин, показался вдруг таким огромным и пустым теперь, когда младенцы, плакавшие весь день, затихли, словно задушенные смертоносной тишиной. Двум девочкам казалось, что весь окружающий мир уже умер и на всей планете остались только находящиеся в этом помещении дети. Снаружи царила мертвая тишина, не было видно ни души, никаких признаков жизни, словно передохли даже дождевые черви и муравьи. Телевизор оставался постоянно включен, девочки то и дело щелкали каналами, однако после того как остановились «Часы смены эпох», ни по одному из них картинки не было (впоследствии выяснилось, что произошла авария в телецентре). Девочкам хотелось увидеть хоть что-нибудь, все равно что, и даже самую отвратительную рекламу, которая так раздражала их еще совсем недавно, они встретили бы со слезами на глазах. Но на экране был лишь «снег», холодный и унылый, от которого начинало рябить в глазах, если смотреть на него долго. Потом, когда рассвело, Фэн Цзин решила выглянуть на улицу и после нескольких тщетных попыток наконец собралась с мужеством, чтобы открыть дверь. Они с Яо Пинпин, держащей на руках младенца Чжэн Чэнь, сидели, прижавшись друг к другу, и когда Фэн Цзин встала, оторвавшись от их теплых тел, ей показалось, будто она спрыгнула со спасательного плота в безбрежный ледяной океан. Девочка подошла к двери, но, когда взялась за ручку, ее охватила дрожь: снаружи послышались тихие шаги. Людей Фэн Цзин не испугалась бы, но эти шаги принадлежали не человеку! Отпрянув назад, девочка бросилась к своей подруге и крепко обняла ее. Шаги стали громче – очевидно, они приближались. То, что находилось снаружи, подошло к двери и постояло несколько мгновений – о господи! – и что же девочки услышали дальше? Царапанье когтей по двери! Подруги разом вскрикнули, охваченные неудержимой дрожью. Но тут царапанье прекратилось, и шаги удалились. Потом девочки узнали, что это была голодная собака.

Вдруг зазвонил телефон. Фэн Цзин схватила трубку.

– Привет! – произнес голос мальчика. – Вам звонят из центрального правительства. Согласно компьютерным данным, у вас в яслях дежурят два человека, Фэн Цзин и Яо Пинпин, которые ухаживают за четырьмя младенцами.

Эти слова явились райской музыкой. По щекам Фэн Цзин потекли слезы, к горлу подкатил комок, и какое-то мгновение она не могла ничего вымолвить. Наконец ей удалось с трудом выдавить:

– Да…

– В настоящее время району, в котором вы находитесь, ничто не угрожает. Согласно самым последним данным, еды и воды у вас достаточно. Пожалуйста, позаботьтесь о четырех вверенных вам маленьких мальчиках и девочках. Я дам вам знать, что делать дальше. Если у вас возникнут какие-либо вопросы или произойдет что-то непредвиденное, пожалуйста, позвоните по номеру 010–886-450–25-17. Можете его не записывать; у вас включен компьютер, поэтому я вывел номер на экран. Если вам захочется с кем-нибудь поговорить, можете звонить мне. Не бойтесь, центральное правительство постоянно с вами.

* * *

Данные с обширной территории потекли к «Большому кванту» обратным потоком бесчисленных взрывов, от которых еще совсем недавно содрогнулось «Цифровое пространство». Свыше двухсот миллионов фрагментов разговоров хлынули со скоростью света в память сверхкомпьютера, где преобразовались в длинные осциллограммы, подобные силуэтам горных хребтов, теряющихся вдалеке. Эти осциллограммы огромным облаком окутали базу данных, и одновременно внимательное око процедуры распознавания бдительно наблюдало за этим мощным потоком, выискивая в базе данных аналоги каждой фразы, разделяя ее на отдельные слова и слоги, которые тропическим ливнем обрушивались в ущелье-буфер, где, объединенные в языковые сегменты, откусывались и пережевывались зубами семантического анализатора, определявшего их смысл. Когда «Большой квант» переварил всю полученную информацию, начался другой процесс, гораздо более сложный, который невозможно описать словами: ураган механизма логического вывода пронесся по базе данных знаний, извлекая из ее глубин результаты и покрывая поверхность белой пеной. Затем обрывки пены проделали обратное преобразование, промодулировавшись в осциллограммы, которые выплеснулись из памяти «Большого кванта» в «Цифровое пространство», где, наконец, превратились в мальчишеский голос, прозвучавший из бесчисленных телефонов и компьютерных динамиков.

В вычислительном центре в двухстах метрах под землей, где находился сервер, на цилиндре системного блока, словно сумасшедшие, замигали лампочки, а в соседнем отдельном помещении заработала на полную мощность система охлаждения, закачивая в радиаторы огромного компьютера жидкий гелий, чтобы сохранить рабочую температуру сверхпроводящих квантовых цепей как можно ближе к абсолютному нулю. В самом компьютере тайфун сверхвысокочастотных электрических импульсов разносился по микросхемам, приливными волнами накатывались единицы и нули, отступая назад и накатываясь снова… Если бы кому-нибудь удалось сжаться в несколько миллионов раз и проникнуть в этот мир, первым делом он узрел бы неописуемый хаос: бушующий поток из сотен триллионов единиц информации врывается со скоростью света в центральный процессор по тоннелю шириной всего в несколько электронов, соединяясь, разделяясь и пересекаясь с другими такими же потоками, превращающими микросхему в огромную, бесконечно сложную паутину. Фрагменты данных летят во все стороны, адреса проносятся стрелой из одного конца в другой. Главная управляющая программа распускает мириады тончайших прозрачных щупальцев, натравливая на ревущие потоки данных тысячи и тысячи циклических подпрограмм. В мертвом спокойствии пустыни, царящем в блоке памяти, внезапно взрывается крошечная точка, посылая к небу электрический импульс, расползающийся грибовидным облаком; одинокая строчка программного кода рассекает грозовую тучу данных подобно молнии, ищущей крошечную цветную каплю дождя… Однако в действительности в этом мире царил строжайший порядок; мутный поток данных, пройдя через тончайший фильтр перекрестных ссылок, превращался в такое прозрачное озеро, что можно было увидеть дно; сортировочный модуль парил в буране данных, словно фантом, за тысячную долю секунды распределяя отдельные снежинки по форме и образуя из них бесконечно длинные цепочки… В этом тайфуне нулей и единиц стоило лишь одной молекуле пойти не по тому пути, лишь одному-единственному нулю по ошибке быть воспринятому как единице, и рухнул бы весь мир. Огромная империя, для которой одно мгновение означало смену ста царствующих династий. Однако снаружи это напоминало лишь простой цилиндрический объект, накрытый прозрачной крышкой.