– А другие потомки землян, кроме русских, пруссаков и англосаксов на Теллусе есть? – осведомился радист Курт. Он больше суток просидел за своим аппаратом, но выяснил только одно: эфир планеты девственно пуст, если не считать, разумеется, атмосферных помех.

– В составе Империи – австрийцы, поляки, чехи, жители Эльзаса, бельгийцы – правда, очень мало. – ответил Огнищев. – Есть жители Прованса, занесло каким-то ветром деревеньку. Они, кстати, до сих пор выращивают оливки на прованское масло и занимаются виноделием – и знамениты своей продукцией на всю империю.

– На Северных островах – мы ещё называем их Китовыми – есть крошечные поседения шведов и датчан. Кроме того, где-то далеко на юге был целый архипелаг, населённый японцами. «Был» – это потому, что лет десять назад инри вырезали их до последнего человека. Кстати, девчонка, которую вы подобрали здесь, на острове – похоже, оттуда.

– Да, она попала в рабство к инри, но сумела бежать. – подтвердил фон Зеггерс.

– Может, кроме неё и другие остались, тоже в рабстве. А вообще-то, за эти две с лишком сотни лет мы, люди, не смогли добраться до всех уголка Теллуса. Да что там – мы и половины планеты толком не изучили. Так что, вполне может оказаться, что где-нибудь живут и потомки других выходцев с Земли. Китайцы к примеру, или какие-нибудь персы. Об этом хорошо бы инри расспросить, да разве ж они скажут?

– А мы так спросим, что скажут. – зловеще ухмыльнулся Фельтке. Его японского едва-едва хватило на то, чтобы объясниться с маленькой японкой, но главное – то, как инри обращаются с рабами-людьми – он усвоил вполне.

Скрипнула алюминиевая лесенка и снизу, из люка (совещание проходило на килевом мостике, внутри корпуса цеппелина) возник обер-маат Штойфель. Одной рукой он прижимал ко лбу окровавленную тряпку – из под неё на лицо стекали медленные багровые струйки. Вид у обер-маата был самый что ни на есть растерянный.

– Осмелюсь доложить, герр капитан, пленница сбежала!

– Ты слаб. Боишься проливать кровь, как и другие человеки. Вы все слабы, вся ваша ничтожная раса.

«Тебя бы на Сомму – посмотрела бы, кто тут боится проливать кровь…» – усмехнулся про себя Уилбур Инглишби. Но вслух ничего не сказал. Лейтенант уже осознал, что дискутировать с остроухой смысла не имеет. Никакого. С ней можно соглашаться, а лучше – просто слушать. Желательно, демонстрируя при этом почтительность. Новая знакомая, похоже, вовсе не склонна учитывать чужое мнение.

Операцию по обзаведению союзницей пилот решил не откладывать. Выждал, когда «джерри» убрались зачем-то внутрь своего летучего пузыря, подкрался к коробу мотогондолы (там, в узкой клетушке моториста заперли пленницу) и без затей оглушил часового рукояткой револьвера. Особого труда это не составило – часовой, как и положено всякому уважающему себя воздухоплавателю, клал с прибором на Устав караульной службы (как и на прочие «сухопутные» наставления) – за что и поплатился. Повозившись пару минут, пилот отомкнул лезвием складного ножа нехитрый замок и освободил пленницу. Испытав при этом нечто вроде лёгкого шока – наблюдая издали, как несчастную влекли в узилище, он не имел возможности хорошенько разглядеть её внешность. Зато теперь.

Заострённые кверху уши, чёрные, без белков и зрачков глаза с совершенно нечеловеческим разрезом, мертвенно-бледный, с отливом в синеву, цвет кожи – откуда «джерри» отыскали такую образину? Хотя – фигурка, грация, изящество движений. да им позавидовала бы даже исполнительница восточных танцев Мата Хари – Уилбуру случилось, будучи в Париже, побывать на её выступлении. Помнится, потом её расстреляли за шпионаж. Ни дать, ни взять – эльфийская принцесса деле из сказок о Народце Холмов, которыми пичкала маленького Уилбура бабушка!

Злая, надо сказать, принцесса: первое, что она сделала, после того, как пилот освободил ей руки – расстегнула без малейшего стеснения застёжки на груди своего обтягивающего одеяния (Уилбур вздрогнул и отвёл глаза от немаленьких грудей) и извлекла откуда-то небольшой кривой нож с полупрозрачным, словно стеклянным лезвием. И попыталась перерезать горло бесчувственному часовому – лейтенант едва успел ей помешать – за что и заработал обвинение в слабости и мягкотелости, которое спасённая пленница повторяла уже в десятый раз.

Впрочем, гадать о странностях спасённой было некогда. «Враг моего врага – мой враг» – так, кажется? Если «джерри» спеленали эту черноглазку, значит, она ухитрилась крепко им насолить. И, стало быть, вполне может стать союзницей лейтенанта Королевского Воздушного Флота Уилбура Инглишби, которого неверная судьба пилота занесла неизвестно куда, на Летучий остров, парящий в небесах, в которых аж три луны.

Лейтенант читал, и «Гулливера на острове Лапута», и занятную книженцию за авторством француза Жюля верна, где герои после природного катаклизма оказываются оторваны от родной Земли и уносятся в космическую даль на комете. Так что простор для воображения имелся. Но всё же, вернее было бы расспросить местную обитательницу, не обращая внимания на её нечеловеческую внешность. Тем более, что английским она, как выяснилось, владеет вполне сносно, хотя и вставляет в свою речь множество непонятных слов. Зато – здесь, на летучем островке чувствует себя как дома. И ведь не скажешь, что это дикарка, вроде жительниц Полинезии или Суматры – одежда изыскана, хотя и непривычного покроя, в поведении нет ничего от непосредственности аборигенов-островитян. Может, её тоже занесло сюда в результате какой-нибудь катастрофы?

Л'Тисс (так, кажется, назвала себя пленница?) остановилась – внезапно, так, что идущий следом лейтенант едва не налетел на неё.

– Пришли. – сообщила она высоким, слегка звенящим голосом. – Теперь нам туда.

И показала в узкое отверстие среди пластов сплетённых корней и сухих водорослей.

– Человекам, которые меня схватили, Летучие острова незнакомы. Они не станут искать нас среди гроздьев.

Лейтенант наклонился, всматриваясь в провал. В полумраке, пульсировали, время от времени озаряясь изнутри крошечными вспышками, огромные полупрозрачные пузыри, наполненные мутнозелёным газом.

– Иди за мной. – Л'Тисс настойчиво увлекла пилота в таинственный провал. И не бойся, наступай на грозди – они прочные, не прорвутся.

Шагать по пузырящейся поверхности оказалось весьма непросто – ноги то и дело проваливались в глубокие складки, и приходилось помогать.

К счастью, далеко идти не пришлось. Спутница лейтенанта не желала терять из виду лучик дневного света, пробивающийся снаружи, и остановилась, отойдя всего на два десятка футов от провала. Деловито огляделась, нашла полупрозрачный стебель, усаженный пульсирующими водянистыми наростами (такие во множестве торчали из «гроздей») надкусила, и жадно прильнула к нему ртом. По губам потекли прозрачные струйки, лицо приобрело блаженное выражение. Непроницаемые, агатово-чёрные глаза, казалось, заискрились крошечными зелёными и лиловыми звёздочками.

– Ао-о-о-ой-йа-а! – громко, высоко выкрикнула Л'Тисс и отшвырнула стебель в сторону. – Вот теперь хорошо! Только не вздумай пить сок гроздьев. – сказала она спутнику, увидав, что тот тянется к другому стеблю. – У вас, человеков он только отнимает силы. А сейчас…