– Легко.

– Что для этого тебе нужно?

– Ничего. – Глеб был предельно лаконичен. – К октябрю я буду готов.

Я тут же достал из кармана блокнот с календариком, посмотрел: до октября оставалось еще больше недели. Риск того, что за это время рюкзак из хранилища могут забрать, довольно велик. Хотя Наталья и обещала, что он пролежит там еще долго, но что она может об этом знать?

– До октября слишком долго, – заметил я.

– Быстрее никак.

– Почему? Для того, чтобы пройтись топором по телефонным кабелям в каком-нибудь люке, ты должен готовиться почти две недели?

– Десять дней, – спокойно поправил меня Челентано. – Денис, ты желаешь сейчас прослушать длинную лекцию о стекловолоконных кабелях и подключении сигнализации через телефонную сеть? И все равно из этого ничего не понять?

– Нет, не желаю, – признался я.

– Тогда прими это как должное: через десять дней я буду готов. Надеюсь, что раньше, но рассчитывай именно на этот срок.

– Хорошо, – смирился я. Посмотрел на Сварадзе. – К понедельнику составь список того, что нам надо будет прихватить с собой в этот подвал. О чем еще я забыл?

– Показать, наконец, этот дом на Дегтярной, – подсказала Конфетка. – А то как-то странно изучать его планы, даже не зная толком, где он находится и как выглядит внешне.

С ней было трудно не согласиться. К тому же мне все равно сейчас предстояло ехать туда, чтобы встретить с работы Наташку. И отправиться вместе с ней в Вырицу. На все выходные. Предаваться безделью. Заниматься любовью. Стрелять по избе из арбалета и гулять по осеннему лесу. Отдыхать.

Ведь если не считать того, что я сейчас находился в федеральном розыске, никаких забот на ближайшее время у меня не было. А все немногочисленные обязанности в подготовке ограбления депозитария я распределил между своими помощниками, ловко обделив при этом себя.

* * *

Во вторник, 25-го сентября, Конфетка картинно швырнула на стол стопку старинных лиловых ксерокопий и с гордостью доложила:

– Вот! Загребла все, что смогла, по этому сраному дому! Здесь планы подвала и первого этажа, схемы сантехники и электричества. Что еще надо?

– Ничего, – ответил Сварадзе, сразу начав разворачивать огромный, как скатерть, лист плотной бумаги. А я, окинув этот лист безразличным взглядом – все равно ни черта в этом не смыслю, – поинтересовался:

– И чего тебе это стоило?

– Чуть ли ни жизни! – возбужденно воскликнула Света. – А если честно, я думала, будет сложнее. Но самым трудным оказалось проникнуть в управление Метростроя. Я угробила на это полпонедельника. А потом до самого вечера пудрила мозги одному инженеришке из техотдела. Он поил меня кофе, раздевал взглядом и пускал обильные слюни. Кстати, – Конфетка бросила взгляд на часы, – сейчас я должна сидеть с ним в кафе на Садовой. Андрей меня ждет, – наигранно вздохнула она, – а я вместо этого тут перетираю с вами ограбление банка.

Я хмыкнул. Глеб закурил сигарету. Сварадзе увлеченно пошуршал планом подвала. А Света продолжила свой складный отчет о проделанной накануне работе:

– …напарила этому дяденьке, что я из треста «Севзапреконструкция», а сама даже точно не знала, существует ли такая контора. Оказалось, что существует. И оказалось, что, к счастью, у этого инженера из Метростроя там нет никого из знакомых. Он честно пытался припомнить, кто из его однокурсников распределялся в эту «Севзапаа…» – проклятье, язык сломаешь! – «Севзапреконструкцию», но я быстренько перевела разговор на более интересную тему. – На какую, уточнять Конфетка не стала. – Одним словом, легенда сработала, никто проверять меня и не подумал. Инженерик промямлил: «Приходите, девушка, завтра. Все будет готово. А сегодня мы можем вдвоем расколбаситься на какой-нибудь классной тусе». Я ответила: «Будет документация – будет и расколбас». Ну и, конечно, уже сегодня после обеда все было сполнено в лучшем виде. Я забрала эти схемы, договорилась о встрече в кафе и… Вот, пожалуй, и все, – развела руками Конфетка.

– В бюро пропусков свои данные оставляла? – сразу задал вопрос я.

– Что я, вольтанутая? Что, у меня нет левой ксивы?

– Хорошо. – Я замялся, вдруг обнаружив, что, по сути, мне и сказать больше нечего. Что все дела на сегодня, вроде бы, переделаны. Глеб ждет, когда завтра ему кто-то передаст какие-то материалы по сигнализации, Сварадзе теперь предстоит изучать принесенные Светой схемы и планы. А вот мне и пепелящей сейчас меня взглядом Конфетке заняться попросту нечем. А ведь безделье расхолаживает. Надо срочно придумать какое-нибудь занятие. Скажем, как в армии: копать канаву от забора и до обеда, а после обеда закапывать. Или, к примеру… М-да, вот ведь забота: спасать и себя, и своих подчиненных от скуки. Трудно быть боссом!

– Ну, я пошел. – Серега запихнул в полиэтиленовый пакетик кипу документации, вышел из комнаты и уже из прихожей прокричал: – Сегодня ночью изучу все бумажки. И продумаю, как проползем в этот подвал. А завтра утром надо будет съездить на место. Еще раз все посмотреть уже повнимательнее.

Глеб затушил в пепельнице сигарету, посмотрел на часы и молча отправился в коридор вслед за Сварадзе.

Я тоже поднялся со стула.

– Может, останешься? – Света продолжала сидеть за столом, подперев подбородок ладошками и, по своему обыкновению, взирала на меня исподлобья. – Чего тебе переться в твою дурацкую Вырицу? Все равно завтра утром надо быть здесь.

Я сразу представил, как мне сейчас предстоит под мелким осенним дождем добираться на общественном транспорте до электрички. А потом ее ждать. И почти час ехать до Вырицы. И в темноте рисковать переломать ноги на пути от станции к даче – холодной и неуютной, пустой и тоскливой, где, кроме буханки черствого хлеба, совершенно нечего жрать; где меня никто не ждет… А рано утром придется проделать весь путь из Вырицы в Питер в обратном направлении.

Я выразительно посмотрел на диван – единственное спальное место в этой квартирке.

В комнату заглянул Глеб, буркнул:

– Мы пошли. До свидания.

И гулко хлопнула входная дверь. Мы остались вдвоем.

– Чего смотришь? – улыбнулась Конфетка. – Только диван. Кстати, если его разложить, то довольно широкий.

– Ты хочешь сказать, что мы ляжем спать вместе? Что прошел почти год, и тебя уже больше не коматозит при одной мысли о том, что к тебе прикоснется мужчина? Время лечит? Да, Светка? Или вовсе не время, а нечто другое? Вернее, кто-то другой? Скажем, те парни-«таймырцы»?

– Хм… – Конфетка взяла валявшийся на краю стола пульт, нацелила его на блестящий, космического дизайна, музыкальный центр «Пионер» – единственную дорогую игрушку в этой небогатой квартирке, – и комнату, создавая уместный для этой мелодраматической сцены фон, наполнила негромкая душещипательная мелодия. – Если сейчас в тебе говорит ревность, Денис, то мне это нравится. А насчет кого-то другого можешь забыть. Никого не было. Пытались многие, но… В лучшем случае, они оставались ни с чем. В худшем, – с отбитыми яйцами. Сам знаешь, что быть со мной чрезмерно настойчивым – не лучшая тактика.