— Да, — выдохнула она. — Боже мой, Ксавье, я знаю. — По щеке катилась новая слеза.

— Пожалуйста, не плачь. Понимаешь, я ужасный трус. И вид женских слез обращает меня в бегство.

Она улыбнулась.

Блэкуэлл все еще прикасался к ее щеке. Он понимал, что должен убрать руку, но вместо этого погладил пальцем влажную щечку. И уже в следующий миг должен был припасть к ее губам.

Она тоже почувствовала это. Тишина навалилась на них, словно душное тяжелое одеяло. Ксавье казалось, что он слышит, как судорожными толчками бьется его сердце — и ее тоже.

Он отнял руку. В конце концов, он прежде всего был джентльменом и гордился этим.

— Доброй ночи, Вера. Давайте постараемся встретиться завтра.

Он физически ощутил, как тяжело опустилась ее еле прикрытая жилеткой грудь.

Мурад тащил Алекс дальше и дальше по темному коридору. Заплаканная, ошеломленная, она спешила следом за ним в гарем.

Вот он толкнул ее в какие-то огромные двери, и они оказались на женской половине. Внутренний сад в этот час был безлюден. Еще минута, и, проскочив галерею, парочка заговорщиков оказалась в комнате Алекс. Мурад поспешно запер дверь.

О Господи! Это наконец-то свершилось. Блэкуэлл с нею, они вместе, им суждено стать любовниками, суждено, она это знала, знала, что они станут мужем и женой! И наяву он превзошел самые безумные мечты. Боже милостивый! Вот настоящий мужчина, настоящий герой, и она знала, она знала, что он чувствует к ней то же, что она чувствует к нему.

— Алекс, — окликнул ее Мурад. — Вот. Сделай хотя бы глоток. Ты же не сказала ни слова с той минуты, как вышла от него!

Однако она даже не взглянула на чашку, вся в мыслях о Блэкуэлле. Она была так счастлива! О Господи! Стоило шевельнуться — и возникало чувство, будто она плывет на облаке!

Она рассеянно улыбалась.

— Что случилось? — не унимался Мурад. — Этот ублюдок посмел обидеть тебя?

Она пропустила его слова мимо ушей, вновь и вновь вспоминая, как Блэкуэлл смотрел на нее, и что он сказал, и какое пламя вспыхнуло в ней от мимолетного прикосновения. О, никогда в жизни она не хотела ни одного мужчину так, как хотела его. Мурад в отчаянии схватил ее за руку.

— Что случилась?! — Она уставилась на него, удивленно моргая. — Он обидел тебя?

— Нет! — рассмеялась она. — Он ни за что не обидит меня, Мурад. О нет! — Улыбка становилась все шире. — Он даже не посмел поцеловать меня, хотя я знала, что он этого хотел. О Господи, вот это настоящий джентльмен, он до кончиков ногтей аристократ девятнадцатого века! — Торжествующе посмотрев на Мурада, она продолжала: — Он сказал, что будет защищать меня, заботиться обо мне, что отныне у меня есть друг и союзник! — И она засмеялась, нимало не обижаясь на проскользнувшее в нем тогда снисходительное высокомерие.

Ксавье ведь был истинным сыном своей эпохи, и именно за это она любила его так безумно.

Мурад некоторое время смотрел на нее пылающим взором. Потом быстро отвернулся.

Алекс почувствовала, что Мурад не на шутку обиделся, однако переполнявшие ее чувства после недавнего свидания с Блэкуэллом не позволяли отвлекаться по пустякам. Она закружилась на месте, шепча:

— Невероятно, но это случилось! Мечта стала явью!

Упершись руками в бока, Мурад снова мрачно посмотрел на нее.

— Значит, ты знала прежде этого человека?

— Да.

— Но ты ни разу не говорила, что вы встречались.

— Наверное, пришло время тебе узнать обо мне все, Мурад, — улыбнулась она. Да, признание Мураду, ее лучшему другу, станет превосходным завершением этого невероятного вечера.

— Если учесть, что забота о тебе и защита являлись моей обязанностью и что я неплохо справлялся с этим все четырнадцать месяцев, то это было бы не лишним, — сердито откликнулся он. В его тоне почему-то звучали горестные ноты.

— Ты что, ревнуешь? — искоса поглядела на него Алекс.

— С какой это стати! — натянуто рассмеялся он. — Не дури, Алекс. Я просто стараюсь защитить тебя как можно лучше.

Она мгновенно успокоилась. В самом деле, что за чушь, разве может Мурад ревновать?

— Он — моя судьба, Мурад, — сказала она. Да, и завтра они встретятся вновь. Он хочет ее видеть. И она обещала найти способ встретиться.

Правда, придется рискнуть. Алекс решила, что ей нужен более надежный маскарад. И прежде чем отправляться в путь по дворцу в наряде наложницы, она будет предварительно мазать темной краской лицо, руки и ноги.

— Алекс, — прервал ее размышления Мурад, — я знаю, что ты склонна ко всякого рода возвышенным чувствам, и я тоже верю в судьбу, но стараюсь смотреть на мир трезво. Он что, предлагал тебе жениться? Признался в любви? Переспал с тобою?

— Нет. Нет, нет и нет. — Она упала на кушетку. — Но он непременно еще скажет мне о своей любви и попросит моей руки. Я это точно знаю.

— И ты позволишь ему овладеть собою, точно, — язвительно закончил Мурад. — И поведешь на плаху вас обоих.

Алекс вспомнила про описанную в книге казнь. Нет, нет, все будет хорошо. Просто надо быть поосторожнее. Им не следовало заниматься любовью — по крайней мере пока они не уберутся подальше из Триполи, в безопасное место. Главное — сдержать свою страсть, которая уже сейчас грозила захлестнуть их обоих.

— Значит, он уверил тебя, что любил тебя прежде, еще в Америке? — спрашивал Мурад.

— Не совсем так, — со вздохом призналась Алекс.

— Что значит «не совсем так»? — простонал Мурад, усевшись рядом. — Алекс, ты не имеешь права водить меня за нос. Во всяком случае, теперь, когда мне приходится быть между вами посредником.

Мурад был прав. Без посредника ей не обойтись, и если он станет им, то также подвергнет свою жизнь опасности. Хотя, конечно, в книгах по истории не упоминалось о казни какого-то несчастного раба — однако было совершенно ясно, что голова Мурада полетит первой, если их связь с Блэкуэллом раскроют.

Он имеет право знать все до конца, знать всю правду. Алекс погладила его по плечу.

— Мурад, ты мой самый близкий, самый преданный друг. И я очень тебя люблю.

— Знаю. — Он немного смягчился.

— И потому хочу рассказать тебе все без утайки. Мурад… — Она поколебалась и закончила: — Я попала сюда из будущего…

— Алекс, ты уже говорила это раньше! — Он подлетел к ней. — Почему ты снова завела об этом речь? Это совершенно не смешно!

— Да потому, что это и есть правда. — Она встала. — Настоящая правда.

Он ошеломленно смотрел на нее, не зная, что сказать.

— Мурад, я родилась на Западном побережье Америки, в 1973 году.