Она быстро и небрежно нацарапала число на изнанке передника, где все сестры делают записи. А потом я спросила:

— Какие у меня обязанности сегодня вечером?

— Если хочешь, останься с сестрой… То есть, я хотела сказать, с Сильвией, ненадолго. Или ты могла бы организовать группу, которая попытается делать шарфы на продажу. Если, конечно, знаешь что-то о ткацких станках.

— Я могу разобраться, — пообещала я. — Я знаю, что такое рама, и представляю, как выглядят другие части. Но будь я проклята, если знаю, как они действуют.

— Ты скоро научишься, не бойся. Ладно, сегодня я буду общаться с нашими ткачами, а ты скажи этой толстой сиделке, чтобы она пошла и поела. Хотя думаю, что ей бы не повредило недельку поголодать.

Сестра Каттер спала. Но в четыре часа она широко открыла глаза и попросила чаю. У нее был собственный электрический чайник и чайный сервиз, стоящий на столе около двери, так что выполнить ее просьбу было несложно. Она привстала, отпила глоток и пригласила меня присоединиться к чаепитию. Потом она спросила:

— Теперь вы чувствуете себя увереннее?

Я не знала, правильно ли ее поняла.

— Вы сказали увереннее, сестра? В этом отделении, вы имеете в виду?

— Нет-нет. В самой себе, — быстро ответила женщина. — Вы становились очень… Как бы поточнее сказать… очень отрешенной. Вначале я думала, что это происходит из-за несогласия с коллегами по поводу демонстрации… Но ведь дело не в этом, правда? Или не только в этом. — Сестра снова легла на подушки и закрыла глаза. — Интересно, не переживаете ли вы из-за мужчины?

Это было совершенно на нее не похоже.

— О нет, — ответила я ей. — Честное слово, мужчина тут ни при чем.

Собеседница как будто не слышала моих слов.

— Видите ли, я знаю, как чувства могут разрушить… призвание. Мне было бы очень жаль, потому что вы хорошая сестра.

Что-то сделало ее необычно разговорчивой. Наверное, общительность возникла как реакция на шоковую терапию. Никто ведь точно не знает, как или почему электрошок помогает больным выздороветь. Его воздействие на мозг можно сравнить с ударами по телевизору, когда на экране возникают помехи. Так нам объяснял доктор Бернштейн, читая две лекции в колледже. Психика, говорил он, может прийти в состояние, похожее на перемешанные в беспорядке «паззлы». Только мозг — странная головоломка: если ее хорошенько встряхнуть, ее детали почти всегда сами становятся на свое место, нужно только время. Наверное, что-то подобное сейчас происходило с сестрой Каттер. Ее головоломка, наверное, перемешивалась долгие годы.

— Всем нужна любовь, — настойчиво продолжала женщина. — Жизнь покажется очень неблагодарной штукой, если в ней нет любви, и доброты, и признания твоих заслуг.

— Да, сестра, — отозвалась я.

— Мы не должны относиться к любви легкомысленно. Мы обязаны дарить ее и имеем право принимать ее… Я так хочу спать, сестра, — внезапно проговорила она.

— Тогда поспите, — предложила я ей. — Давайте я поправлю вам подушки.

Когда я взбила ее подушки и расправила складки на одеяле, Сильвия погладила мою руку:

— Вы хорошая девочка, сестра Дрейк.

Жаль, что этих слов не слышали Роусторн и Джим Хикен. Но, наверное, она до сих пор не в себе из-за действия ларгактила, убеждала я себя. Она все еще спала мирно, как ребенок, когда я закончила дежурство в пять часов.

В шесть кто-то громко постучал в дверь моей спальни. Это была та полная сиделка. Ее имя, вспомнила я, было Мод. Женщина выглядела ужасно напуганной.

— Сестра, я давала вам «карточку наблюдений» Сильвии?

— Нет. Уверена, что нет, — покачала я головой. — Я думала, что в ней отпала необходимость, раз сестре Каттер стало настолько лучше.

— Но ей не лучше, а я не могу вспомнить, куда дела ее во время ленча. Я вообще не помню, видела ли я карточку сегодня, но ведь ее должны были мне передать! — Казалось, сиделка вот-вот расплачется.

— Но мне вы ее точно не отдавали, — произнесла я уверенно. — А что случилось, Мод?

— Сестра Хуппер приказала мне привести вас к ней, если у вас нет карточки. Видите ли…

— Что случилось? — повторила я с тревогой.

— Разве вы не слышали? А, ну конечно нет. Что я такое несу? — бессвязно лепетала женщина. — Она… С ней рядом никого не оказалось, она заперлась в ванной и вскрыла себе вены на запястьях пилочкой для ногтей.

— О нет! — вырвалось у меня. Разве могла так поступить спокойная, разумная сестра Каттер, которую я оставила спящей всего около часа назад? Это казалось непостижимым. — Но, Мод, она ведь уже начала поправляться!

— В этом вся проблема. Сестра Хуппер говорит, именно в период выздоровления за ними нужно следить внимательнее, чем обычно.

— Но как она вообще могла достать пилочку для ногтей? — допытывалась я. — Ей же не разрешено…

— Все из-за этой ненормальной Полли, — бормотала сиделка. — Она забыла пилочку в ванной, а сестра Хуппер, узнав об этом, просто взбесилась. Так что, пожалуйста, идемте, она с вами хочет поговорить. Я уверена, она меня уволит, если вы не придете сейчас же. Вы ведь только студентка, и сестра поверит вашему признанию. Просто скажите, что вы предполагали, будто Сильвия уже не способна причинить себе вред.

— Правда? — Я очень сомневалась, что Хуппер мне поверит. — Хорошо, но сначала мне нужно надеть пиджак.

— Тогда я вернусь в отделение и скажу ей, что вы идете. Хотя я не думаю, что вам обязательно надевать форму.

Все же я переоделась. Я была уверена, что мне предстоит очень сложный разговор с сестрой, и не хотела предстать перед ней в вылинявшем лиловом свитере и широких зеленых брюках, выглядевших неуместно даже в комнате отдыха. Я даже надела новую шляпку. Ко времени моего появления Хуппер уже дошла до точки шипения и с трудом могла изъясняться членораздельно. У нее изо рта даже пена летела от ярости.

— Вы все-таки соблаговолили явиться, — заорала она. — Так где же карточка Сильвии?

— Я не видела карточку сегодня. Я предположила, что необходимости в постоянном наблюдении за сестрой Каттер больше нет, и…

— Необходимость все еще есть, — отрезала женщина. — Именно когда такие пациенты начинают выбираться из депрессии, за ними нужно особенно пристально следить. Вы знаете, что случилось из-за вашей невнимательности и пренебрежения своими обязанностями?

— Да, Мод сказала мне, сестра.

— Понятно! И полагаю, вы очень гордитесь собой.

Ее фраза привела меня в бешенство.

— Я не виню себя в случившемся! — Даже если бы и винила, ей не стоило об этом знать. — Мне никто не передал карточку, и, естественно, я подумала…

— Это вы так говорите! Это всего лишь ваши слова, сестра! Вы понимаете, что Сильвия могла умереть? Нет? И не спорьте! Или найдите карточку, или объясняйтесь со старшей сестрой.