Вирель развел руками. Похоже, он был очень раздосадован таким решением, но спорить не решился. Миста навьючила свою сумку на спину И-гуа, чем конь, разумеется, остался недоволен. Девочка, однако, оказалась не робкого десятка, так что И-гуа был вынужден смириться. Он явно побаивался Мисты и даже не пытался пререкаться с ней. Дошло до того, что Вирель, который раньше часто злился на своего бывшего лошака, сделался ревностным защитником его интересов.

Друзья двинулись прочь от дороги и довольно быстро набрели на тропинку. Тропинка эта вела в зловещую и неприветливую чащу. Рыжие сербонии, могучие дубы и высокие вязы, повинуясь суровому северному ветру, сердито трясли лохматыми кронами, словно предупреждая путников о какой-то неведомой опасности.

— Это Дремучий лес, — не унимался Вирель, — люди тут просто так не ходят. Он на всю Амбинию славится своей жутью. Об этом даже песни слагают.

— Испугался? — ехидно поинтересовалась Миста.

— Кто? Я? — Лицо Виреля вспыхнуло. — Я не испугался, я просто пытаюсь уберечь Тристана от бессмысленной гибели.

— Нет, — покачала головой Миста, — ты не хочешь идти, потому что боишься глупых россказней об этом лесе.

— А вот и не боюсь!

— Боишься!

— Нет, не боюсь. — Вирель совсем потерял терпение. — Идем в лес! Но если мы погибнем, в этом будешь виновата ты!

За пять или шесть часов друзья ушли глубоко в дебри Дремучего леса. Тропинка плутала между деревьями, ныряя в заросли кустарника, что сильно затрудняло путь. Особенно Тристану, который еще не научился свободно двигаться в тяжелых доспехах. Тут росли исполинские деревья. Их длинные и крепкие ветви, напоминавшие руки великанов, скрипели на ветру, словно бы угрожая путникам. Солнечные лучи тонули в густой листве, не достигая земли. Друзья продолжали путь в гнетущем полумраке. Тропинка сделала еще один поворот и резко нырнула вниз, на дно глубокого оврага. Деревья отсюда казались еще выше. Они росли наверху по краям оврага, внизу же путникам встречались лишь небольшие кустики и папоротник, в котором утопала тропинка. Длинный овраг врезался в чащу леса, рассекая ее, как острый нож. Начался неприятный спуск по рыхлой земле, покрытой мокрой травой и опавшими листьями. Ноги скользили, друзья скатывались вниз, рискуя свернуть шею. Тропинка завела их в такую глушь, что Тристан про себя прозвал ее чащей вечной ночи.

Кроны деревьев совсем заслонили солнце. Внезапно под ногой Тристана что-то громко хрустнуло. Миста и Вирель хором вскрикнули, а И-гуа громко заржал.

— Спокойно, — Тристан умудрился сохранить самообладание. — Это всего лишь ветка.

— Уух! — Вирель отер пот, проступивший на лбу. — Так недолго и дуба дать.

В этот момент что-то вновь скрипнуло, но уже не под ногами, а где-то сбоку. Друзья оглянулись. По телу Тристана пробежал холодок.

Путники долго всматривались в чащу, но не увидели ничего подозрительного. Кругом были одни деревья да густой кустарник.

— А может, используем свиток Света? — предложил Вирель. — По-моему, самое время.

— Он пригодится нам в Мертвом Проходе, — возразила Миста.

— Нет, — решительно сказал Тристан. — Мы воспользуемся Живокартой.

Он потянулся к седлу И-гуа. Сумку пришлось искать на ощупь. Наконец он извлек Живокарту и разложил ее на земле. Точка с надписью «Вы здесь» терялась среди деревьев. Отыскать ее было непросто.

— Куда же нас занесло, тролль подери, — вздохнул Тристан.

В середине карты образовалась тонкая красная полоска. Она потянулась наискосок через лес по направлению к северу, пересекла ровно посередине Альденбург и юркнула за Кривобокие холмы. Тристан совершенно не понимал, что происходит. Полоска добралась до крошечной закорючки, что располагалась на северо-востоке Амбинии, у самых границ с землями гьельдов. Закорючка заморгала, и над ней возникла надпись:

«Куда-Же-Нас-Занесло-Тролль-Подери, крошечная деревня на северо-востоке Амбинии. Свое название получила в честь фразы, сказанной заблудившимся в тех краях путником. Население — двадцать девять человек — все еще продолжает расти».

Несмотря на страх и темноту, друзья расхохотались. Даже Вирель и Миста, мнения которых никогда и ни в чем не сходились, согласились с тем, что название у деревни — лучше не придумаешь. Отсмеявшись, Тристан легким движением пальца вернул изображение на карте обратно в лес. Он долго изучал ее, после чего объявил:

— Засветло мы из этого леса не выберемся.

Возникла пауза.

— Дальше не пойду, — решительно сказал И-гуа. — Я на все эти приключения не подписывался.

— И-гуа, — спокойно сказал Тристан, — ты же боевой конь, а стало быть, страх тебе неведом.

— Еще как ведом. — И-гуа тряхнул гривой. — Так что с места я не сдвинусь.

— Оставь его, Тристан, — сказал Вирель. — И-гуа принял решение. А мы пойдем. Пусть остается в этих дебрях или идет назад. Он теперь сам по себе.

Тристан улыбнулся. Деревья зловеще шелестели листьями. Где-то высоко над головами путников послышался шорох, а секунду спустя — глухой стук. Ветка шлепнулась на землю в двух шагах от них. Все четверо вздрогнули.

— А знаете, — И-гуа, похоже, передумал, — пожалуй, я все-таки пойду с вами. Я же боевой конь, и страх мне, как я только что вспомнил, в самом деле неведом.

В этот миг вновь раздался хруст, причем куда более отчетливый, чем раньше. Казалось, кто-то подбирается к ним все ближе и ближе и вот-вот выпрыгнет из засады.

— Жутковато, — проговорил Вирель. — Говорят, в этих дебрях водятся людоеды.

— Ну, — сказал И-гуа, — тогда мне тем более бояться нечего.

— Это еще почему? — спросила Миста.

Тристан заметил, что при упоминании