– Ну да. Начать с того, что она родилась девочкой, назло его мечтам о сыне.

– Вот именно. Кстати, если уж зашел разговор. Ты когда-нибудь обращал внимание, что леди Теххи очень похожа на тебя самого? Лица-то у вас разные, но манера выражаться и все остальное…

– Я это понял с самого начала, – кивнул я. – И, как всякий нормальный самовлюбленный болван, решил, что лучше и быть не может. Мне до сих пор так кажется, если честно.

– Она – зеркало, – сказал Джуффин. – Как и все дети Лойсо Пондохвы, леди Теххи становится отражением своего собеседника. А уж их знаменитый папочка был наилучшим из зеркал. Самая сокрушительная разновидность обаяния. Только когда она очень испуганна, огорчена или остается в одиночестве, тогда и появляется настоящая Теххи – довольно редко, если разобраться, да? Я часто заходил к ней в трактир, пока ты шлялся по своему Миру, а потом мы не раз встречались в этой самой комнате, с тех пор, как здесь стало можно посмотреть кино. Можешь мне поверить, все беседы с леди Теххи здорово смахивают на приятное раздвоение личности. Соответственно, когда Теххи проводит время с Меламори, она становится ее копией. Это очень соблазнительно, правда? Устоять невозможно. Наилучший повод быстро подружиться.

– Еще бы, – растерянно кивнул я. – А вы уверены, что дело обстоит именно таким образом? Мне и в голову не приходило…

– Разумеется, не приходило. Тем не менее это так.

– Я думал, что Теххи действительно похожа на меня, – жалобно сказал я. – А получается, я даже не знаю, какая она на самом деле.

– Ну, немножко все-таки знаешь. В тот вечер, когда леди Шекк тебя нечаянно отравила, ты имел дело как раз с настоящей Теххи. Уж очень она тогда испугалась! Но ведь, насколько я помню, именно тогда она тебя и очаровала, – примирительно улыбнулся Джуффин. – И потом, она действительно похожа на тебя, пока ты ее видишь. Это не дешевое актерство, а магия, мальчик. А что с нею творится, пока тебя нет рядом, какая тебе разница? По совести говоря, это уже не твое дело.

– Не мое, – угрюмо согласился я.

– И потом, ты ведь вообще ни о ком не знаешь, каковы мы «на самом деле». В том числе и о себе. Почему леди Теххи должна быть печальным исключением из этого прекрасного правила? – подвел итог Джуффин.

– Ваша правда. А почему вы решили сказать мне все это именно сейчас?

– Ну, надо же было когда-то и об этом поговорить. Есть некоторые простые вещи, до которых ты вряд ли додумаешься самостоятельно в ближайшую тысячу лет. А тут как раз разговор зашел.

– В последнее время земля завела дурацкую привычку ежедневно уходить у меня из-под ног. Но потом она возвращается, и я понимаю, что так даже лучше. Это как маленькая смерть – после нее Мир становится еще прекраснее.

– Ты здорово это описал, – обрадовался Джуффин. – Ладно, а теперь давай займемся делом. А то хороши мы с тобой: прогнали двух прекрасных леди и сели сплетничать. Как будто твоя спальня – единственное место в Мире, где можно вволю наговориться.

– Выходит, что так, – улыбнулся я. – И что мы должны делать?

– Ты должен улечься на свое любимое место и заснуть – как всегда, когда ты собираешься сунуться в Коридор между Мирами. Понимаю, что еще слишком рано и спать тебе не хочется, но уж тут я помогу, будь спокоен. Когда окажешься в Коридоре, разыщи Дверь в тот самый мир с пляжами, который снился вам с Шурфом, и спокойно туда отправляйся. А я – за тобой. Тут тебе повезло, я опытный путешественник, и тебе не придется предпринимать никаких усилий, чтобы мне помочь. Вот с новичком ты бы мог намучиться.

– Я бы даже не стал мучиться, поскольку просто не знаю, как это делается, – возразил я.

– Ну, узнаешь еще, – пожал плечами Джуффин. – Давай укладывайся. Не тяни время.

Я устроился в самом центре мягкого спального покрытия, так что в спину мне уперся стеллаж с видеоаппаратурой. Это неудобство показалось мне таким же умиротворяющим фактором, как и присутствие самого Джуффина. Теперь я действительно был готов ко всему!

– Самый эффективный способ борьбы с бессонницей! – провозгласил мой потрясающий шеф, извлекая из воздуха огромный мультяшный молоток. – Только не вздумай уворачиваться, иначе оно не сработает. Тебе нравится мой новый фокус, Макс? Гораздо веселее, чем раньше!

Я так растерялся, что не знал, как ответить. Пока раздумывал, ярко-розовая уродина со всей дури опустилась на мою горемычную голову.

Разумеется, никакого удара я не ощутил, и вообще ничего особенного не случилось, просто я смертельно захотел спать. Это совершенно не напоминало действие наркоза, сонливость казалась такой естественной, словно я не спал уже несколько суток и вот наконец дорвался до постели. У меня даже оставалась иллюзия, что я смог бы прогнать эту сонливость, если бы очень захотел, – ощущение, которому я сам предпочел бы не доверять.

А потом я уснул, как миленький. А что еще могло случиться с человеком, колыбельную которому взялся петь сэр Джуффин Халли?

И я опять оказался в невероятном месте, где нет ничего; даже меня самого там в каком-то смысле не было. Невозможно объяснить, что такое Коридор между Мирами. Личный опыт здесь не помощник. Скорее наоборот, чем чаще оказываешься в этом непостижимом пространстве, тем лучше понимаешь, что никогда не сможешь рассказать о нем людям, которые там не бывали. Наши предки просто не удосужились обеспечить нас необходимым словарным запасом, когда создавали языки, которыми мы до сих пор вынуждены пользоваться, – за неимением лучшего.

Я все еще сам поражаюсь тому, что какая-то часть меня отлично умеет ориентироваться в этом иррациональном пространстве. Но я откуда-то знал, какому из Миров я дам забрать себя; какой из сияющих точек я должен позволить вырасти и заслонить все остальное, чтобы светлый песок пустынных пляжей из моих детских снов захрустел под мягкими подошвами угуландских сапожек.

Я сел на теплый красновато-серый камень и огляделся.

Что-то было не так с этим чужим, но хорошо знакомым мне Миром. Несколько секунд спустя я понял, что именно с ним не так. Кроме меня здесь были другие люди. Далеко, у самой воды.

До сих пор этот Мир был совершенно пустынным местом. Необитаемость – его неотъемлемое, фундаментальное свойство, одно из тех, что формируют неповторимую картину всякой реальности, подобно тому как из многочисленных подробностей складывается облик любимого человека: черты лица, голос, манера выражаться, способ реагировать на то или иное событие – все, что делает его отличным от прочих, узнаваемым, предсказуемым. А когда какая-то из этих составляющих меняется, мы лишаемся душевного покоя, поскольку мало кому хватает мужества без сожалений расстаться со старым приятелем и впустить в свою жизнь какого-то незнакомца.

В последнее время мне пришлось быстро учиться принимать подобные перемены без драматических завываний – так уж все складывалось, у меня просто не было выбора. Я почти расстался с бессмысленными попытками оставить все вокруг себя «как есть» – в любом случае мне это было не по зубам. Я даже научился говорить себе, что мне нравится непредсказуемость происходящего; еще немного, и я, надо надеяться, стану верить собственным заявлениям.