— Но почему ты об этом спросил?

Алан налил виски в чашки, потом сделал большой глоток прямо из горлышка.

— Я никогда особенно не задумывался над этим до последнего времени.

— Неужели?

Он подал ей чашку с виски, она взяла ее и стиснула обеими руками.

— Я никогда не проводил много времени с детьми. Конечно, у меня есть племянники, но, учитывая то, что я нежеланный гость в доме графа Шеридана, у меня не было возможности поближе узнать мальчишек.

Он выдвинул из-за стола стул и предложил его Эмме, а сам сел на кровать. Прислонившись спиной к стене и вытянув вперед свои длинные ноги, скрещенные в лодыжках, он ждал, пока Эмма присядет на краешек стула, затем посмотрел на ее босые ступни.

Сложив руки на коленях. Эмма спросила:

— Вы пришли, чтобы поговорить о детях или о делах, сэр?

— Я думаю, что и то и другое взаимосвязано. Ты не согласна?

Эмма поставила чашку на стол. Она чувствовала себя слишком уязвимой и была явно не в ладу со своими эмоциями. А то, что во взгляде его ощущалась мощь, способная расплавить свинец, отнюдь не помогало.

— Я уверена, ты понимаешь, каких колоссальных затрат потребует восстановление этих шахт, — сказала она, меняя тему.

Алан заглянул в чашку.

— Не говоря уж об увеличении жалованья, которого эти люди заслуживают. Но это не главное.

Встав со стула, Эмма зашагала по комнате.

— За последние пять лет этот рудник принес нулевую прибыль, несмотря на вложенные тобой деньги. Попытки ремонта и обеспечения мер безопасности оказались тщетными. Несчастные случаи утроились только за последний год. Не понимаю, как ты можешь еще на что-то надеяться?

Алан бросил пустую чашку на кровать и стал наблюдать за Эммой, грациозно двигающейся по комнате, с босыми ногами, выглядывающими из-под грязного края юбки. Должно быть, он пьян, иначе эта маленькая сценка не доставила бы ему такого удовольствия. А может, просто устал… Все, что говорила маленькая мисс Всезнайка, было абсолютно верно.

— Ты права, конечно, — сказал он, заставив ее резко остановиться. — Ну-ну, милая, не надо так удивляться. Я же не совсем глуп.

— Я отнюдь не имела этого в виду, сэр. Я только хотела отметить…

— Не стоит трудиться. Все последние годы Ральф говорит мне то же самое. И его брат Роберт говорил, и наш отец тоже.

Эмма схватила маленький стульчик и, подвинув его к кровати, села, держа спину прямо. Глаза ее казались огромными, губы влажно блестели.

— Тогда почему ты упорствуешь?

— Потому что верю в этот рудник. Не могу сказать тебе почему, но вот здесь, — он показал на сердце, — я чувствую, что мы только добрались до самого богатого слоя этих копей. — Спустив ноги с кровати, он взял ее руку, заставив вздрогнуть от удивления и неожиданности. — Ты когда-нибудь хотела чего-нибудь настолько сильно, Эмма, что готова была рисковать всем — своей гордостью, репутацией, деньгами, — чтобы получить это?

Она заморгала своими сине-зелеными глазами, а он вскочил и потянул ее за собой к окну.

Оконные стекла запотели от тепла. Алан пальцами протер круг.

— Посмотри туда, — сказал он ей. — Скажи, что ты видишь?

Привстав на цыпочки, она взглянула в окно на унылую деревушку.

— Мокрые дома и пустые улицы, — ответила она наконец.

— Когда-то население этой деревни было втрое больше, чем сейчас. Представь, какой она могла бы стать вновь, если б мы нашли новый пласт руды.

— Но опасность…

— К чертям опасность. При хорошем ремонте опасность исчезнет. Здесь, в округе, пять рудников, которые мой отец вынужден был закрыть из-за целой серии взрывов, вызванных ламповым огнем. С тех пор была изобретена лампа Дэви, которая устранит опасность работы в этих шахтах. Их можно вновь открыть, Эмма. Мы могли бы нанять еще пятьсот человек для работы на этих рудниках.

Он протер еще одно стекло и, схватив ее за плечи, прижал спиной к своей груди.

— Ты видишь вон те две горы и долину между ними? Если проехать прямо на восток по этой долине миль двадцать, увидишь рельсы. Железнодорожные рельсы.

Эмма пристально вглядывалась в туманный горизонт.

— Понимаю, — произнесла она задумчиво. — Да… понимаю. Поезд, идущий через Винсайд, сотворил бы чудеса с деревней.

— И уже появились усовершенствованные паровые насосы, чтобы откачивать воду, и вентиляторы, чтобы разгонять метан…

Эмма повернулась, слегка откинув голову назад, и заглянула ему в лицо. Слабый румянец тронул ее щеки, а свет лампы золотил рыжеватые пряди.

— Эти усовершенствования будут стоить огромных денег. Потребуется все, что я имею, и даже больше. Одни мы с этим не справимся. Однако…

Протиснувшись мимо него, Эмма прошлась по комнате, глядя на пол в глубокой задумчивости.

— Инвесторы! — воскликнула она. Глаза ее сверкали, когда она повернулась к нему. — Мы можем продать доли в рудниках — лишь столько, чтобы помочь финансировать ремонтные работы и усовершенствования. И, разумеется, банки…

— Можешь забыть об этом. Если помнишь, милая, я некредитоспособен.

— Зато я кредитоспособна. С моим денежным обеспечением и влиянием отца они не посмеют отказать нам.

Алан нахмурился:

— Я не хочу, чтобы твой отец участвовал в этом.

— Но…

— Нет, — отрезал он. Двинувшись к ней, он заметил, как она слегка попятилась.

Взяв себя в руки, Эмма вскинула подбородок и расправила плечи.

— Вначале главное, сэр. Я еще не предлагаю вам помощь в этом деле. Мои комментарии были чисто гипотетическими. Кроме того, я отнюдь не убеждена, что в этих горах еще остался свинец. У вас нет доказательств, только чувства.

— Свинец здесь есть, — процедил он сквозь зубы. — Я знаю это. Лондондерри тоже знает, иначе так не стремился бы купить рудник у меня.

— Тогда, быть может, стоит дать ему возможность рискнуть. Он может позволить себе неудачу. Мы — нет.

Алан свирепо уставился в упрямое лицо Эммы.

— Можете посмотреть на это с другой стороны, — сказала она несколько язвительно. — С деньгами, которые вы получите от продажи рудника, вам не будет необходимости оставаться женатым на мне. У вас будет достаточно денег, чтобы заплатить долги и жить в достатке до конца жизни, если, конечно, будете держаться в стороне от игорных домов.

— Бог ты мой, — пробормотал Алан, — я об этом не подумал.

Эмма сглотнула.

Они стояли посреди комнаты, почти не слыша стука дождя по стеклу и гула пьяных голосов, доносившегося снизу.

— Что ж, — наконец промолвил он с сардонической усмешкой. — Кажется, ты дала мне тему для размышлений на весь вечер.