и русских в целом. На очередной яме он не выдержал и, с огромным усилием сосредоточившись, вызвал адских гончих. Два огромных чёрных пса с горящими алыми глазами материализовались внутри кареты и сели по бокам от хозяина. Генерал опустил руки на их головы с клыкастыми пастями, сбрасывая боль. Каждый такой вызов сокращал срок его жизни, потому пользовался этой своей способностью, только в моменты крайней необходимости.

Генерал Жюно с облегчением закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, боль ушла, оставив место мыслям и воспоминаниям. Он вновь увидел разъяренного императора, в ушах зазвучали его слова, переданные очевидцами: «Если бы я был Жюно, то лучше бы пустил себе пулю в лоб».

Только заступничество друзей, напомнивших Наполеону о более чем двадцатилетней службе, о былой отчаянной храбрости генерала, о прозвище, данном когда-то самим императором бесстрашному соратнику: Жюно-буря, спасли от отстранения командованием корпусом. А ведь Жюно нацелился на маршальский жезл, и получил бы его. Но с самого начала русской кампании он, сильнейший маг империи, столкнулся с силами непонятными и древними. Дороги словно специально запутывались, заставляя по полдня ехать в неправильном направлении, артиллерия отставала, увязая в непонятно откуда взявшейся грязи, небольшие болота становились непроходимыми, а кустарники вдоль оврага казались русскими редутами.

Вестфальцы не успели к взятию Смоленска, и не смогли отрезать пути отхождения русским частям. «Жюно упустил русских, из-за него я теряю кампанию», — эти слова Наполеона, которые тоже передали Жюно, он не принял близко к сердцу. Генерал предпочёл свалить свою неудачу на заместителей: бригадных генералов, на ошибки артиллерии, чем сообщить, что здесь, на русской земле есть древняя сила, превосходящая его магию.

Генерал Жюно ценил звание Главного мага империи выше, чем герцогский титул, полученный за взятие Лиссабона. Прозвище, данное простыми солдатами: Чёрный колдун — грело его самолюбие.

Мысли генерала переключились на прошлое. Почему-то вспомнилось, как он с отцом и старшими братьями на ярмарке подошли к гадалке. Гадалка, увешанная бусами и амулетами, тогда сильно его испугала. Направив на маленького Жана крючковатый палец, закатила глаза и изрекла глухим, словно шедшим из утробы, голосом:

— Высоко поднимешься. Трижды отвернётся от тебя Смерть. Первый раз ты получишь дар, второй — усилишь, третий — сможешь вызывать помощь из Преисподней.

После этих слов она уронила голову себе на грудь и заснула. Жан увидел, что это не ведьма, а обычная старуха. С тех пор он уже больше никого и ничего не боялся. Отец его, зажиточный торговец, к словам гадалки отнёсся серьёзно. Отправил младшего сына получать образование, раз уж тому предстояло стать важным господином.

В первый раз Смерть отвернулась двадцать лет назад, когда юного Жюно, волонтёра Национальной гвардии, настигла сабля австрийского кавалериста, едва не раскроив череп. Тогда впервые пробудилась магия. Но не магия, а отвага и бесстрашие продвигали Жюно вперёд.

Спустя шесть лет возведённый в лейтенанты Жюно-буря воевал под началом Наполеона в Итальянской кампании. Лишь шесть сабельных ударов в голову от австрийских улан смогли выбить храбреца из седла. Смерть отвернулась во второй раз. Магия усилилась многократно, но расплатой за сильный дар стали приступы головной боли.

Ещё раз уже генерал и герцог почувствовал дыхание Смерти полтора года назад, когда во время перестрелки на аванпостах пуля угодила ему в лицо, пройдя наискосок, сорвав кожу на лбу, раздробив нос и выйдя через щёку. Смерть отвернулась в третий раз, а генерал получил умение вызывать адских гончих. Расплатой, в дополнение к приступам, стали редкие видения. Из одного такого видения, генерал узнал, что каждый вызов псов Преисподней забирает год его жизни.

Он прибегал к помощи адских гончих во время последней кампании несколько раз. Но псы лишь вывели его обратно, когда корпус заблудился, а около болота лишь беспомощно крутились вокруг себя.

Карета стала ехать заметно ровнее. Генерал, ощутив, что приступ отпустил, выглянул из-за шторки. Они въезжали в ворота поместья, видимо того, в которое он накануне отправил племянника. Показалось странным, что тот его не встречает. «Ничего нельзя поручить, — раздражённо подумал генерал. — Нужно было забрать мальчишку на воспитание, как только брат изъявил желание, отдать его на службу. Глуповат, трусоват, в одном лишь похож на меня: влюбляется в неподходящих женщин».

— Ваша Светлость, в имении никого нет, дом заколочен, — доложил адъютант, увидевший шевеление шторки.

Но генерал и сам уже заметил доски на двери парадного входа, около которого карета остановилась. Адских гончих он не отпустил, вышел вместе с ними, удовлетворённо заметив, как тайком крестятся некоторые из егерей.

Адъютанты в форме с молнией на шевронах, международном знаке магов, ждали распоряжений.

— Остаёмся здесь. Огюст, возможно, перепутал имения. На всякий случай осмотрите окрестности. Тут рядом какая-то деревушка. Расспросите жителей, не видели ли они фуражиров, — произнёс генерал, окидывая взглядом особняк. Заметив церковь, добавил: — Вон там можно разместить склад.

Егеря сбили преграждающие вход доски. Внутри дом выглядел так, словно хозяева или отлучились на короткое время, или слишком торопились с отъездом. Обстановка генерала вполне устроила. Он любил роскошь, хотя вполне мог быть и неприхотливым. Адские гончие замерли, беспокойно принюхиваясь.

— Ищите Огюста, — приказал генерал по наитию. У него возникло ощущение, что племянник в этом доме побывал.

Псы разделились, за каждым последовал гусар из магического эскадрона. Дверь распахнулась, вошёл майор, командир второго эскадрона, вместе с ним ворвался лёгкий запах гари.

— Ваша светлость! Деревня пуста. Ни людей, ни животных. Видимых следов нет.

— Что горит? — спросил генерал.

— Пшеничное поле. Поджигателей не нашли. Возможно, использовался магический заряд. Огонь уничтожает только колосья, на сухую траву рядом не перекидывается, — доложил майор.

Одновременно с двух сторон в холл вернулись гончие и гусары. Псы заметно нервничали. Один из гусаров нёс в руках кивер и ментик.

— Нашёл в одной из комнат, — доложил гусар и продемонстрировал внутреннюю часть воротника-стойки ментика, там красовались инициалы «О.Ж».

— На кухне кто-то замывал кровь. Похоже, торопились, разводы в углах остались. Собачка ваша, ваша Светлость, след не взяла. Похоже маг всё зачистил.

— Маг, говоришь, — протянул генерал и приказал: — Дом и двор обыскать сверху донизу. Подать коня. Майор, поедешь сопровождающим. Первый эскадрон за мной.

Генерал Жюно верхом поскакал к пустой деревне, намереваясь при помощи гончих провести поиск. Но ни псы, ни маги корпуса, ни он сам не обнаружили даже намёка на следы. Достаточно большая деревня, обитатели имения и отряд фуражиров словно растворились в воздухе.

По возвращении генерал обнаружил распахнутые окна и задымление в