Только не добрался я тогда до дерева. Иду себе, по сторонам посматриваю. Настроение, как на празднике. И выходят на меня из парадняка три зомби. Ну, я арбалет привычно вскинул, думаю, сейчас бошки поотстреливаю. И только одну стрелу пустил, как почувствовал сзади какое-то движение. Даже подумать ничего не успел. Как саданёт меня что-то по спине. Хорошо, в комбезе был, он прочный. Пули, или там, стрелу из моего арбалета, может, и не остановить, но всё равно, не голое же тело. В общем, отшвырнуло меня, будто дикая электричка напала. Лежу на брусчатке, чувствую, как кровь под спиной собирается.

А надо мной такая рожа нависла. Похожа на гибрид крысы с крокодилом. Метра два в холке, зубы с мизинец, вся какой-то щетиной поросла, и хвост голый. Подходит, морду усатую ко мне тянет…

А у меня уже и сил нет – кровяка-то не просто бежит, а ручьём. Ноги уже отнялись, руки еле шевелятся. Смотрю, как эта сволочь зубищи ко мне тянет, и одна мысль в голове: «Чтоб ты, скотина, лопнула!»

И про зомбаков забыл, и вообще обо всём на свете. А они-то не забыли. Так и подошли своим размеренным шагом, будто тут и нет никого. Ну, эта зверюга только хвостом махнула, и у обоих оставшихся головы как футбольные мячики покатились. Я тогда сразу понял, как она мне спину располосовала – на конце хвоста у этого животного целая костяная пила. Как ещё пополам меня не распилила?

Попробовал арбалет на неё навести, пока она на зомби отвлеклась, так руки не слушаются. Выронил я своё единственное оружие, даже на кнопку зарядки нажать не смог.

А эта тварь уже снова ко мне морду свою зубастую поворачивает. И мне даже уже не страшно. Просто понимаю, что всё, пожил достаточно. В мгновенье вспомнил, и как дома, на Земле существовал, скучно, если с тем, что здесь было, сравнивать. И как в Икарусе летал. А больше всего жалко было, что с эльфийкой толком ничего не успели. Я перед смертью сразу понял, что и детей с ней хотел общих, и дом ей построить. Готов был даже всех зомбаков в городе перебить, чтобы ушастеньке моей спокойно жилось. А эта тварь всё испортила.

Приподнял я тогда голову из последних сил и как заору этой крысе крокодильей прямо в морду:

– Да чтоб ты лопнула, тварюга!

И отключился. Ещё успел подумать, что хорошо, что сознание теряю, не больно будет.

Очнулся я в медкапсуле. Как-то даже привычно, хотя на этот раз и неожиданно. Я-то всерьёз думал, что всё, выпил уже своё пиво. А оно вон оно, как.

В общем, глаза открываю, а надо мной ушастая склонилась. Странная какая-то. В глазах испуг и счастье сразу. Блин, каждый раз удивляюсь, как она умудряется взглядом одновременно несколько эмоций показывать.

А в руке у неё мой родной арбалет. Причём, прямо на меня направлен.

– Если ты не собираешься стрелять, – говорю, – то я, пожалуй, вылезу.

Она всхлипнула, пушку спрятала, и отвечает:

– Скажи ещё что-нибудь.

– Что-нибудь, – говорю.

Потом подумал.

– Я здесь долго был?

– Четыре дня.

Ни фига себе. Похоже, крепко меня помяло-то. И аграфка ещё добавила:

– Я тебя без ног принесла.

– Что? Опять?

Да сколько же можно. Второй раз мне конечности отрывает. Я, хоть уже и на полу стоял, всё равно машинально глянул на свои ноги. Ничего, нормальные. Только волос нет, и белые, как лист бумаги. Так оно и понятно – в капсуле не особо и загоришь. Попрыгал я, потом пару шагов сделал.

– А где мои штаны? – спрашиваю.

Она так смущённо мне протягивает. Блин, комбез-то весь из кусочков сшит. Вот прямо не больше ладони. Ё-моё! Это что со мной было-то?

– Одевайся, нас ждёт дерево.

Ни фига себе. Деревья меня ещё не ждали. И опять же, дерево – не электричка. Куда ему спешить? Напялил я потихоньку штаны, аккуратненько, а то не дай бог, порву – всё же в нитках. А ушастенькая мне так сбивчиво объясняет:

– Я ничего не могла сделать. Ему нужен именно ты. А ты лежишь, ног нет, и когда в порядок придёшь, неизвестно. А потом…

И тут она реально разревелась, как семиклассница. Слёзы как из крана, лицо сразу покраснело, нос опух. Была фарфоровая принцесса, и в момент стала простая девчонка.

– Да что случилось-то?

– Понимаешь… – а сама успокоиться не может. – Когда у тебя тело восстановилось, то кожа сереть начала, как у зомби.

– Что?

– Как зомби. Правая сторона вся серая стала. Левая нормальная, а правая мёртвая. Я так боялась. А тут ещё картридж кончился.

– Какой картридж?

Я что-то ничего не понимал. Блин, может, попросить рассказать, когда успокоится? Да нет. Она тогда потом точно так же разревётся. Пусть уж лучше сейчас говорит, как может, и попутно хнычет. А я буду вопросы задавать. Ей так спокойнее будет.

– Так какой картридж?

– Вот этот…

И с рёвом, вот прямо уже откровенным, с завыванием и прочими всхлипами, достаёт картридж от медкапсулы. Я смотрю, а в нём от розовой индикаторной полоски вообще ничего не осталось, пустой, значит.

– И что?

Блин, знаю, что вопрос тупой. Раз я здесь, то всё норм кончилось. Но ничего умного мне в тот момент в голову не пришло. А вам бы пришло? Медкапсула, она ведь тоже не дура. Если сырья в картридже нет, она пациента кладёт в анабиоз, и до замены. Потом продолжает. Так что по всем правилам я сейчас должен бы в глубоком задрыхе находиться. А я тут стою. И Тавадиэль мне:

– Я не знаю. Ты сам вылечился. Сначала серый стал наполовину, а потом будто живая ткань боролась с мёртвой и победила. И ты стал опять розовый.

И смотрит на меня так, с опаской.

– Ты, – спрашивает, – чего сейчас хочешь?

Блин, вот глупый вопрос! Ну не на Pithon’е же программировать!

– Жрать хочу, – отвечаю. – Если не накормишь, то тебя съем.

Она аж шарахнулась и снова арбалет на меня наставила.

– Да прекрати. Шучу я. Пошли на камбуз.

Ох, люди, вот это я жрал! Не меньше часа от синтезатора не отходил. Уже думал, лопну. Главное, вроде, всё, наелся. Только ложку положу, чувствую – фигушки. Ещё хочу.

Тавадиэль сначала пыталась меня кашами своими эльфийскими накормить, но куда там! Короче, раскрутил я её на мясо. Пару раз. И на колбасу. И на пару котлет.

В общем, заморил червячка.

– Ну, – спрашиваю, – чего от меня дерево хотело?

Та опять в плач. Вот ведь бабы. Не упустят случая влажность в помещении повысить.

– Я не знаю, говорит. Оно умирает.

– Так подожди. Оно же, вроде, и так сухое было.