– И пока невредимый.

– Катышев хочет его убить?

– И хотел, и хочет. Вы тоже в опасности. Семен приехал за вами, вы с ним уедете далеко-далеко.

– Далеко-далеко, – тихим голосом вяло повторила она.

– Вам нужно собрать вещи. И ехать с ним.

Марта кивнула, повернулась ко мне спиной, собираясь идти к своим чемоданам, но вдруг покачнулась и стала падать. Я поймал ее, подхватил на руки, перенес в комнату и уложил на диван.

Нашатырь искать не пришлось, она очнулась без него. Поднялась, села, посмотрела на меня, приложив палец к подбородку, и произнесла:

– Давайте еще раз! Мой муж жив.

– И находится у меня дома.

– Нам нужно уехать.

– И вы должны собрать вещи.

– Понятно, – поднимаясь на ноги, сказала Марта и скрылась в спальне.

Я не знал, что делать. Женщины собираются долго, а у меня в доме хозяйничает посторонний человек. Может, Сальников шарит по моим вещам. А может быть, люди Катышева потрошат на моем паркетном полу… Да и нельзя было вести женщину в дом, где нас могут встретить свинцовым огнем.

Я постучал в дверь и сказал, что скоро вернусь. А по пути к своему дому подумал, что вернуться может сам Сальников. Марта уже предупреждена, даже через обморок прошла, все, я больше не нужен. Возможно, вообще не нужен… Может, и не надо мне никуда ехать. Сейчас верну мужа жене, закроюсь в своем доме, а утром отправлюсь хоронить Лику. К брошенному дому Сальникова даже не подойду. И о Марте постараюсь не думать.

Калитка была открыта настежь, отворена была и дверь в дом. Свет в окнах не горел, в доме тишина. Зато пахло порохом. Сальникова нигде не было.

Сначала я обошел дом в темноте, затем включил свет на веранде. И увидел перевернутую табуретку. Половик был смят, на полу валялась разбитая банка с вареньем, которая с утра стояла на полке. И еще я увидел темные пятна на двери, как будто кто-то хватался за нее окровавленными пальцами. Сделать это мог Сальников.

Кто-то напал на него здесь, на веранде, возможно, ударил ножом или чем-то тяжелым по голове. Сбить с ног его сразу не удалось, какое-то время шла борьба. Сначала он выстрелил – через глушитель. Пуля оставила дырочку в окне, от которой паутинкой расходились трещинки. Я заметил ее, обследуя помещение.

Пистолет у Сальникова отобрали, тогда он схватился за банку с вареньем, пытаясь ударить нападавшего, но не смог этого сделать. Банка просто вывалилась у него из рук и разбилась.

Все это происходило совсем недавно, еще не развеялась пороховая гарь, еще не высохла кровь на двери. И дверь была открыта, и калитка, значит, Сальникова увели со двора. А может, вынесли. В любом случае он сейчас где-то далеко… А может быть, лежит где-то под кустом.

Я осторожно вышел за ворота, озираясь, зашел за куст, за которым однажды его уже искал. Никого и ничего, даже трава не примята. И на дороге ни единой живой души. Сверчки свиристят, соловей заливается, мирная идиллия. Для меня. Люди Катышева охотились на Сальникова, они его и получили. А я им не нужен. И Марта тоже… Может, не так уж все и плохо?

Я не должен был стесняться своих мыслей. Как ни крути, а Сальников мне враг, а не друг. Он опасен, от него сплошь проблемы. И все же мне стало неловко. Как будто это я сдал Сальникова его врагам.

А тут еще и Марта появилась, она шла к моему дому с двумя чемоданами в руках. Худенькая, хрупкая, а ноша тяжелая, но это не мешало ей идти быстро. Или она физически сильная женщина, или в чемоданах пуховые подушки. А может, это любовь к мужу окрыляла ее…

Я встал у нее на пути, протянул руки, чтобы взять чемоданы.

– Я же сказал, что вернусь.

– Мне не тяжело! – Марта мотнула головой, как будто отказывалась от помощи.

Но чемоданы мне отдала. Только я не знал, что с ними делать. Сальникова нет, ехать некуда. А идти нужно к машине, забирать ее, возвращать домой. Если с ней ничего не случилось.

– Здесь осторожно, – занося чемоданы, сказал я, показав на дверь, которая вела с веранды в дом. – Здесь кровь.

– Чья кровь?

– Семена, – выдавил я.

– А где он сам? – побледнела Марта. И, не дожидаясь ответа, рванула в дом.

Сальникова там не было, зато посреди комнаты валялся опрокинутый стул. Видно, человек, поджидавший жертву, сорвался с места, услышав подозрительный шум. Сальников открывал калитку моим ключом, но вряд ли он мог сделать это бесшумно.

Но почему его ждали у меня дома? Катышев, конечно, мог узнать обо мне, навести справки, сделать выводы, но тогда бы его люди устроили засаду и в доме у Марты. Но там никого не было, и она ничего не знала.

Я завис в раздумье, из которого Марта вывела меня нервно прозвучавшим вопросом:

– Где Семен?

– Его похитили, – чувствуя себя законченным идиотом, ответил я.

– Как это – похитили?! – И Марта смотрела на меня как на идиота.

– Он зашел ко мне, а здесь ждали… Люди Катышева… – Я вывел Марту на веранду, показал пулевое отверстие в окне. – У Семена тоже был пистолет. С глушителем. Поэтому мы не слышали выстрела… Чувствуешь, пахнет порохом?

– А ты не мог выстрелить? – Марта тоже перешла на «ты».

– Зачем?

Я догадывался, о чем она думает. Обижался, но не удивлялся.

– Да, зачем?.. Зачем ты мне голову морочишь? – В ее голосе звучала обида.

– Я не морочу тебе голову. Семен был здесь.

– Почему он не пришел ко мне?

– Обморок. У тебя же был обморок. А мог бы случиться разрыв сердца, ну, если бы Семен сам пришел к тебе… Он отправил меня, чтобы я тебя подготовил…

– И где он?

– Я же говорю, его похитили.

– Кто?

– Люди Катышева.

– Зачем он им?

– Ну, ты же сама сказала, что Катышев интересовался, жив Семен или нет.

– Понятно.

Марта вздохнула и, скользнув по мне разочарованным взглядом, вышла из дома. Но уже за порогом ей стало плохо, и она обессиленно опустилась на скамейку.

Где-то в аптечке у меня был корвалол, я нашел склянку, накапал в один стакан, налил воды в другой. Но Марта глянула на меня с опаской, как будто я подал ей крысиного яда.

– Ты же сама видела Семена. Вчера. В кафе. Это я за ним бегал. Но не догнал.

– Я видела Артема… Я долго думала и теперь точно знаю, что это был Артем.

– А если бы думала не долго, то знала бы не точно.

– Ты издеваешься надо мной?!

– Хорошо, поехали, я покажу тебе дом, в котором он жил. Это недалеко, ночью доедем быстро.

– Почему я должна тебе верить?