— Фиг с тобой, золотая рыбка, иди, делись новостью, но чтобы больше никому, понятно?

— Ты иногда так выражаешься, что я с трудом тебя понимаю, — подушка полетела вслед язве. — Поняла-поняла, только Бобби, больше никому, клянусь великим древом, — в воздухе что-то сверкнуло. — Тьма, из-за тебя клятву принесла, видишь, теперь точно никому не расскажу, пока ты сама этого не позволишь, — и, надув нижнюю губу, Ада ушла.

А я кинулась в душ, может она права, и мне лучше привести себя в порядок и попробовать поговорить с мужем еще раз? Время есть, когда мы еще старого ректора найдем, может и уговорю его взять к себе работать? Будем как мистер и миссис Смит. Я хихикнула и довольно улыбнулась зеркалу. Все же хорошая у меня подруга, умеет поднять настроение.

Император ждал меня в кабинете, но, даже оказавшись перед ним, я не переставал думать об Амалии. Что так неловко вышло, словно я бросил ее. Она, наверное, переживает.

— Аластэр, ты что натворил?

— Женился, Ваше Величество. Теперь за кровницу можете не беспокоиться, она стала герцогиней Лийской, и будет придерживаться наших интересов.

— А что с ее даром? — я ждал этого вопроса, но откровенно лгать не решился, мало ли, вдруг влияние жены не так сильно, как давление императора.

— Она прошла ритуал.

— То есть ее кровь исполнила предназначение и ей никто не может воспользоваться? — прищурил глаза старший демон, ему в принципе было плевать на мою жизнь или жизнь Амалии. Его волновало насколько вероятно, что у заговорщиков будет возможность расшатать под ним трон или вовсе свергнуть. В его случае это означало смерть. А никто не хочет умирать, даже демоны.

— Согласно легендам, да, — тут я тоже не могу соврать, так как не знаю точно.

— Хорошо… И что за дар выбрала твоя супруга? — а вот тут я оказался на тонком льду по среди океана.

— Телекинез и эмпатию. Очень нестабильные дары, но, к сожалению, она не так много пробыла в нашем мире, чтобы оценить все возможности магического искусства, и в ней были сильны воспоминания из прежней жизни, а там много писали про такие способности.

— Что же, пусть тешится полученным. Я рад, — император успокоился, а я почувствовал себя предателем. — Поздравляю со свадьбой, надеюсь, скоро обрадуешь свою матушку наследниками, — конечно, чтобы она не трепала нервы тебе и высшему свету, проскользнула у меня мысль.

— На все воля богов, — туманно ответил я.

— Что с заговорщиками?

— Ищем, сейчас прорабатываем возможных свидетелей с последнего обряда. Даже если никто не видел ничего в ночь его самого, то в любом случае преступники должны были присмотреться к месту, доставить туда жертв. Ищем связи с Закарией, у них тоже были подобные случаи.

— Хорошо, постарайся, Аластэр. Не хотелось бы использовать твою супругу как приманку, но чем дольше мы ждем, тем у заговорщиков больше времени, чтобы придумать запасной план.

– Вы думаете, они рискнут вызвать еще одного потомка?

— Никто не думал, что кровники вообще когда-либо объявятся, — прогремел Император и меня окатило удушливой волной, вот только от тела вдруг навстречу ей метнулась прохлада, а мне пришлось сделать вид, что я изо всех сил пытаюсь не пасть на колени. — Будет тебе, не сопротивляйся, сейчас сила рассеется, — все-таки пришлось опуститься, — зато правитель доволен.

Он не очень любил, когда кто-то ему противится.

— Да, мой повелитель.

— Ступай, и окружи свою молодую жену такой любовью, чтобы у нее и в мыслях не было изменять тебе или ее новой родине, — император махнул рукой, а я выскочил за дверь и выдохнул, почувствовав себя нашкодившим школьником. Что же ты со мной творишь, Амалия? Раньше у меня и в мыслях не было так откровенно лгать своему сюзерену.

По пути в академию я заехал в небольшую лавку, там продавали сладости, мама в свое время хвалила ее. А от мамы, конечно, нужно держаться подальше, особенно в моем возрасте, но и к советам ее иногда стоит придерживаться.

Я специально выбрал момент, когда в коридоре никого не было, не хотелось, чтобы преподаватели плодили слухи, лучше на общей трапезе увидят нас вместе в браслетах, чем подумают нехорошее об Амалии. И когда я стал такой внимательный?

* * *

Дверь мне никто не открыл, пришлось ковыряться с замком, благо, что у меня, как у ректора, был доступ к преподавательским покоям. На крайний случай. Видимо, это мой крайний случай.

Я точно знал, что Амалия там, словно у меня внутри появился маленький компас, настроенный на жену.

Я нашел ее в спальне, влажные волосы разметались по подушке, девушка смешно морщила носик во сне. Такая хрупкая и беззащитная. Не дождалась меня все-таки, перенервничала, уснула.

Осторожно положив коробку с подарком рядом с кроватью, я разделся, лег рядом с ней и обнял. Никогда в моем сердце не было столько нежности, столько желания защищать и обладать. Меня терзали мысли, что эти чувства переворачивали все, что я знал, всю мою жизнь с ног на голову. Но они исчезли, стоило Амалии открыть глаза.

И каждый вдох, и каждый сон,

И ночь за ночью, за стоном стон,

И год за годом рядом быть,

Всем разумом тебя любить,

А сердцем нежно трепетать

И до конца себя отдать…

(слова автора)

Мне вдруг стало тепло и уютно, сквозь сон я почувствовала невероятный приток нежности. Стоп. Сквозь сон? Ну вот, я хотела дождаться Макса и уснула. А он… Он рядом, и именно его чувства я сейчас ощущаю. Откуда знаю? Да понятия не имею. Я открыла глаза и обернулась.

— Максим, прости, что закатила скандал.

— Это ты меня прости, я совсем не думал, что будет после. И забыл, что ты не такая, как большинство аристократок. Но… Я не хотел, чтобы ты работала у меня не потому, что думаю — ты не справишься. Нет. Справишься, конечно. Вот только мне бы не хотелось, чтобы ты погружалась во всю эту грязь, кровь и ужасы изнанки жизни.

— Я её уже видела, Макс. И не хочу оставлять тебя с ней один на один. У меня на родине есть поговорка: «Муж и жена одна сатана», она означает, что супруги должны быть на одной стороне, что они похожи, наполняют друг друга и делают счастливее. Вот ты же будешь счастлив, если я буду рядом?

— Буду, но буду очень сильно волноваться, если отправлю тебя на задание. Я не хочу подвергать тебя опасности, — он и правда переживал, его внутренние метания я ощущала, как лимонную кислинку на языке, ту, что оставляет горькое до сладости послевкусие.

— Тогда давай это обсудим, когда решится вопрос с нашим тут пребыванием. Тем более, может, я прикиплю душой к академии, и следующий ректор решит не изгонять меня со сладкого места, — успокоила я мужа. — У меня есть более насущный вопрос. Когда мы перевезем Берри?