кто вёл скрытный или затворнический образ жизни.

— Вряд ли. Я внимательно изучила наше родовое древо, мучаясь вопросом, кто мог передать мне дар, и прочитала историю нашей семьи не один десяток раз, но там не было ни сумасшедших, ни тех, кто боялся показываться на люди. Но, даже если всё так, как ты говоришь, ты не имел права решать в одиночку, ты был обязан рассказать мне о своих догадках. Ведь ферры… они все умерли!

— Как видишь, не все, — стихийник махнул рукой в сторону детского смеха.

— Но…

— Кэти, однажды нам всем предстоит сделать выбор в сторону смерти, нравится нам это или нет. Вопрос даже не в этом, а в том, куда приведёт этот выбор. Ты однажды сказала, что кого-то убила. Но если бы ты приняла другое решение, твоя душа была бы спокойна? Это бы не мучило тебя днями, месяцами, годами?

Тогда, в прошлом, я тоже там был и считаю, что виноват в том, что не прислушался к себе и к своим инстинктам, был невнимателен. Считал, что все сиды — братья и что их невозможно склонить на сторону врага. Но, как оказалось, зря: алчные желания и пороки присущи всем. Жадную душу несложно соблазнить, главное знать, чем. Из-за этого многие погибли в великой войне, ведь именно после этого происшествия она стала такой, какой вы её знаете. Убийство Илуэль, можно сказать, святого существа, хранившего мир и равновесие на планете, стало спусковым механизмом, и я к этому причастен.

Я призвал Минфрида не просто так. И был бы рад любому исходу. Если бы ты не оказалась тем, кем оказалась, ферров бы просто вырезали и часть моей души, жаждущая мести, успокоилась бы, ведь смерть Илуэль на их руках.

Но всё вышло по-другому: те, кто должен был погибнуть, погибли, искупив грехи предательства, а те, кто должен жить, останутся жить, скинув бремя своих предков. Дети, — Янар кивнул в сторону поляны, — научатся жить заново и будут помнить не только о проклятии, но и о дне его разрушения. И если вдруг пожар вспыхнет вновь, они точно будут знать, на чьей стороне сражаться. Больше ошибок они не совершат.

Янар поднялся, вдохнул полной грудью, скинул с себя жаркий полушубок и протянул руку Ивонет:

— Думаю, нам пора отправляться в путь.

Ивонет взяла его за руку там, где ткань прикрывала оголенную кожу, и тоже встала. Мужчина усмехнулся:

— Не бойся касаний, бойся людей. Твой дар — не проклятие, просто нужно научиться его контролировать.

Ивонет смутилась и не сразу, но всё-таки задала ещё один мучающий её вопрос:

— Почему ты поцеловал меня?

— Только так можно было показать то, что я хотел. — Его голова задумчиво склонилась набок, а на губах появилась лукавая улыбка: — А что, тебе не понравилось?

Ивонет вспыхнула, надулась и поспешила сбежать, грозно кинув на прощание:

— Больше никогда так не делай! Это отвратительно!

Глава 13

Моравия, один из городов, принадлежащих Вальдему, был небольшим, но уютным, с довольно крупным портом и множеством покачивающихся на волнах судов и кричащих чаек. Улицы вымощены мелкими камушками и ракушками, создававшими спиральные узоры, а крыши и двери двухэтажных домиков выкрашены в жёлтые и красные цвета. На стенах домов нарисованы синие рыбы причудливых форм и размеров, а вокруг — множество растяжек с сетями.

Ивонет проследила взглядом за двухмачтовой шхуной, что, распустив по ветру косые паруса, отплывала от причала.

— Они прекрасны!

— Кто? — угрюмо спросил альх.

— Корабли. А мы можем посмотреть поближе? — Ивонет попыталась охватить взглядом весь мир, но, глянув на своего путника, который тяжело опирался на стену дома, устыдилась: — Прости… Нам нужно найти кров и еду.

— Было бы неплохо. Осмотрись и найди нам подходящий постоялый двор, желательно, стоящий в стороне от большака, чтобы меньше знати, но и не на окраине. Привлекать внимание сброда тоже ни к чему. Смотри, чтобы туда заходили ремесленники, рыбаки и простые люди, слишком утомленные своей работой, чтобы совать нос в чужие дела.

Ивонет напряглась:

— А если я ошибусь? Ведь я совсем не знаю людей.

— Посоветуйся со своим фамильяром, она точно не прогадает.

Ласка на плече Ивонет обернулась: «Скажи этому болвану, что я не фамильяр и что да, я точно не прогадаю. Пойдём вперед, я буду принюхиваться, ведь там, где вкусно пахнет едой, не может быть плохих людей».

Ивонет хихикнула, взяла Янара под руку и повела за собой.

— Как думаешь, у волков всё будет хорошо?

— Даже не сомневаюсь. Ферры на редкость живучие, и, чтобы истребить их всех, нужно очень постараться. А так как они скинули звериные шкуры, навредить им стало практически невозможно.

— Почему?

— Потому что они легко затеряются среди людей, — хмыкнул мужчина и, словно копируя Лиму, тоже принюхался. — Остро пахнет морем. Последний раз, когда я ощущал этот запах, меня везли на корабле с острова Ведающих.

Ивонет повернулась к нему.

— Правда, что он был разрушен до основания таким же альхом, как ты?

— Версия Минфрида такова. Что там случилось на самом деле, мне неведомо. Но я думаю, это ложь. Такие, как я, давно уничтожены.

— Твои братья и сестра?

— Откуда… Ах да, ты успела поковыряться в моём прошлом, — беззлобно усмехнулся мужчина. — И что же ты видела?

— Я видела мальчишку с обостренным чувством справедливости, желавшего поколотить брата за то, что тот подшутил над маленькой сестрёнкой.

Стихийник хмыкнул вновь.

— Да, славное у нас было детство… Райнхард постоянно испытывал моё терпение на прочность, его вечная беспечность и шутовство раздражали меня. Я часто находил повод для драк, но дурь из него так и не выбил.

— Ты скучаешь?

— Прошли столетия. Как можно скучать по тем, кого практически не помнишь? Их образы давно стёрлись из моей памяти.

— Зато ты прекрасно помнишь её.

Мужчина одеревенел. Его мышцы сковало, как будто тело прошила боль, лицо стало суровым, а голос невероятно холодным:

— Мне кажется, или мы уже пришли?

И действительно: они стояли у входа с алой вывеской, на которой красовалось название «Карамба». Как позже выяснилось, так называли ту самую синюю рыбу, что изображалась практически на всех домах и считалась оберегом.

Завсегдатаи «Карамбы» многое видели, но, когда в их храм прохлады и выпивки зашли двое странных путников с крысой на плече, они напряглись. Разговоры умолкли, и семь пар глаз, не считая хозяина, протирающего посуду за стойкой, уставились на них.

Сжавшись от подозрительных и цепких мужских взглядов, преимущественно, рыбаков, от которых несло тиной и солью, Ивонет вцепилась в руку Янара