и молча бросились в атаку. Не издавая ни единого звука, они преодолели наскоро возведенную ограду, перебили часовых и ворвались в лагерь. Отдыхающие за трапезой солдаты не сразу сумели понять, что происходит. По лагерю носились воины с булавами, мечами и вилами, сея смерть среди беспомощно озирающихся мусульман. Увидев спасение в бегстве, многие османцы бросились к воротам, но навстречу им вылетели всадники, пронзая беглецов копьями и обрушивая на их головы мечи и секиры.

Османские командиры, выбежавшие из дома, пытались созвать своих людей, но было уже слишком поздно – турки в ужасе метались по лагерю, помышляя лишь о спасении. Резня продолжалась еще около четверти часа и закончилась, лишь когда последний магометанин рухнул наземь с проломленной головой. Пленных не брали.

Осмотрев тела убитых, греки забрали все, что могло пригодиться в пути.

До рассвета было еще далеко, и отряд продолжил свой путь.

* * *

Уже много недель двигался Рангави по следам уходящей из Мореи султанской армии. Ночными вылазками и засадами, ужасом и лютой смертью платил он завоевателям за обращенную в пепел родную землю. Много турецких отрядов уже было уничтожено им, однако Рангави не желал останавливаться. Что-то тревожило его душу, заставляло спешить и со все новым остервенением рваться в бой, ведя за собой своих бесстрашных воинов.

Очень скоро его имя уже гремело по всему Пелопоннесу. Люди с разных концов страны собирались под его знамена, чтобы бить ненавистных захватчиков. Рангави принимал к себе всех без разбору, лишь расспрашивал новобранцев, откуда они родом, и о том, что делалось на их землях во время войны.

Примкнувших к нему добровольцев, Рангави разбивал на отряды, назначал им опытных командиров, обучал военному делу, и, если нужно, выдавал оружие. Каждый подчиненный ему офицер знал, куда следует вести своих людей и что делать. Особо Рангави следил за порядком в своей разношерстной армии, не допускал воровства и пьянства, а предателей неизменно карал смертью.

Жесткая дисциплина, недостаток провизии, бесконечные переходы под палящим солнцем и проливным дождем – такие условия мог вытерпеть далеко не каждый, однако дезертирства в отряде Рангави, практически не случалось. Воины верили в счастливую звезду своего командира, который еще ни разу не совершил ошибки и всегда приводил их к победе.

В середине зимы, когда войска султанской армии стали покидать Морею, Рангави устремился им вслед. Продвигаясь все дальше на север, он видел разоренную и безжизненную землю, на которой то здесь, то там, попадались остовы сгоревших домов или руины церквей. Отметины, которые оставила война в этих краях, заживут нескоро, а шрамы, вероятно, не исчезнут уже никогда.

Видел Рангави и развалины древнего Гексамилиона, где не так давно под непрерывным огнем турецкой артиллерии сражался царевич Константин и его храбрые воины. Пушки сумели пробить в укреплениях огромные бреши, но султан приказал пленным христианам разобрать эту стену полностью, дабы впредь она не вставала на пути его армии. Несмотря на многодневный труд тысяч рабов, до конца эту задачу исполнить не удалось, и даже теперь, глядя на руины Гексамилиона, можно было представить, насколько грандиозно было когда-то это сооружение.

Миновав Коринфский перешеек, Рангави узнал, что султан Мурад покинул свое войско и вместе с небольшой свитой повернул на Адрианополь.

– Этот Антихрист сам идет к нам в руки, – радовались греки. – Теперь-то мы сполна с ним рассчитаемся.

Однако Рангави не спешил. Разослав соглядатаев во все стороны, он со своим отрядом расположился в небольшом, покинутом местными жителями селении и стал дожидаться новостей.

* * *

На рассвете в лагерь ворвался всадник на взмыленной лошади. Не заметив часовых, он спрыгнул на землю и бросился к колодцу. Омыв лицо из стоящего на срубе ведра, юноша вдруг поморщился и, аккуратно зачерпнув из него рукой, приложил к губам. Догадка оказалась верной – вода в колодце была испорчена. Незнакомец сплюнул и отошел в сторону, однако тут же его окружили люди Рангави.

– Эй ты, кто таков? – спросил один из воинов, нацеливая на пришельца острие своего копья.

– Я гонец из Фив, – ответил юноша, с любопытством поглядывая на диковинное вооружение ополченцев. – Спешу по срочному делу.

– Из Фив? – недоверчиво почесал лысину один из греков. – Почем нам это знать?..

– Что тут у нас? – послышался командирский голос.

Воины быстро расступились, пропуская Рангави вперед. Он приблизился к гонцу и окинул того взглядом. С исхудавшего, молодого лица на него смотрели знакомые, озорные глаза, непослушная прядь соломенных волос упала на вспотевший лоб, а потрескавшиеся губы юноши растянулись все в той же приветливой улыбке.

– Андрей? Ты ли это? – радостно воскликнул Рангави, крепко прижимая юношу к себе. – Какими судьбами здесь?

– И я рад тебя видеть, – отвечал гонец. – Но прежде чем допрос учинять, дай сперва горло промочить, а то второй день уже без продыху скачу и окромя дождевой воды ничего во рту не было!

Утолив жажду из принесенного ему черпака и вверив скакуна на попечение конюшего, Андрей рассказал, по какому делу и куда он спешит.

– Неделю назад турки подступили к Фивам и осадили город, – начал рассказывать парень. – В первый же день османы пошли на штурм, однако защитники устояли. Тогда турки подвели к стенам афинского князя.

– Нерио? – спросил Рангави, не веря собственным ушам.

– Да, теперь он служит туркам.

– Этот стервец всегда им служил, – хмуро заметил Василий, оттачивая лезвие своего фальшиона[23]. – Надо было его тогда еще…

Рангави взглянул на своего товарища и тот сразу же замолчал.

– Князь обещал, что если жители добровольно откроют ворота турки никого не тронут, – продолжил рассказывать Андрей.

– Каков подлец! – воскликнул один из греков. – А что же фиванцы?

– Решили драться, – вскинул подбородок юноша. – Все до единого.

Рангави одобрительно качнул головой, хотя в душе его нарастала тревога.

– А как же тебе удалось выбраться?

– Очень просто. Наш архонт вызвал меня к себе и попросил как можно скорее доставить это письмо на Пелопоннес.

Андрей достал запечатанное послание и передал Рангави. Тот осмотрел письмо, но печать вскрывать не стал.

– Ночью, – продолжил рассказчик, – во время одной из наших вылазок мне удалось проскочить мимо турецких дозоров и улизнуть.

– А что в письме? – спросил Рангваи.

– Просьба о помощи, что же еще, – пожал плечами Андрей. – Хоть народ бьется храбро, но припасы подходят к концу, да и сил у защитников день ото дня не прибавляется.

Рангави кивнул, как бы решая что-то про себя.

– Сколько отсюда до Фив? – спросил он.

– Два-три дня, если делать короткие остановки.

Рангави повернулся к своим людям.

– Объявляйте сбор. Мы выступаем немедленно!

* * *

Решение