их стеной мечей и копий. Завязалось новое отчаянное сражение, в котором люди не жалели ни себя ни противника. Очень скоро земля пропиталась кровью, а горы трупов едва не достигали гребня стены.

Но тут случилось событие, решившее исход сражения, а вместе с ним – исход всей войны за Пелопоннес. На одном из участков группе янычар удалось вскарабкаться на стену и установить на ней знамена с золотым полумесяцем. Увидев это, турки усилили напор и вскоре Гексамилион был взят. Это печальное событие произошло 10 декабря, на четырнадцатый день сражения, и навсегда перечеркнуло надежды Константина на восстановление былого величия Ромейской державы.

С божьей помощью мой господин и его брат сумели спастись, но многие их воины сложили свои головы на Коринфском перешейке. Отныне не было силы, способной сдержать ярость турок и вскоре они хлынули в Морею, уничтожая все на своем пути. Деревни, луга и поля выжигались дотла, людей убивали или уводили в рабство. Завоеватели не знали пощады и, ослепленные злобой, не различали ни пола, ни возраста своих жертв.

Мурад рвался вперед, практически не встречая сопротивления, и я знал, что путь его лежит сюда, в Мистру, в самое сердце Морейского деспотата.

Надежды на спасение не было никакой. Султан твердо вознамерился стереть столицу мятежников с лица земли и уверенно шел к своей цели. Город могло спасти только чудо. И оно случилось.

Алексей Ласкарис и Иоанн Кантакузен – верные соратники Константина Палеолога нанесли неожиданный удар в тыл султанской армии и поспешили укрыться в городах на севере Пелопоннеса. Желая наказать греков за столь дерзкую выходку, Мурад разделил свое войско. Одну часть, под командованием своего верного полководца Турахан-бея, он направил на захват Мистры, другую возглавил сам и последовал за Ласкарисом и Кантакузеном.

Однако это была всего лишь уловка, призванная ослабить турецкое войско.

Алексей Ласкарис, увлекая султана все дальше на север, укрылся за стенами Патр. Город опустел и лишь четыре тысячи защитников готовились оборонять его стены. Осада обещала быть долгой, однако на выручку осажденным неожиданно пришел Николай Граитца. Верный своему слову, он перерезал основные пути снабжения турецкой армии, заставив султана пойти на неподготовленный штурм. Тысячи османских воинов сложили свои головы под стенами Патр, но город устоял. В бешенстве султан приказал снять осаду и в отместку уничтожил все живое в окрестных селениях.

Путь Турахана на Мистру также превратился в сущий кошмар, когда против турок восстали местные крестьяне. Они бросали свои хижины, прятали или уничтожали припасы, уводили домашний скот, вооружались и сбивались в отряды. Поначалу это были небольшие, разрозненные группы, которые часто погибали в стычках со стремительной османской кавалерией и янычарами. Однако, со временем, они стали действовать слаженно и эффективно. Нашлись и способные командиры, готовые вести эти отряды в бой. Вскоре имена некоторых из них превратились в символы борьбы против завоевателей и я, не без удовлетворения, отметил про себя, что среди прочих, неизменно выделялось имя Рангави, который вселял жуткий страх в сердца турецких солдат. Он словно тень следовал за Тураханом, изматывая его войска постоянными набегами. Османский полководец сулил громадную награду за его голову, но бесполезно – Рангави был быстр и неуловим. Многим даже казалось, что Рангави – это не человек из плоти и крови, а злой дух здешних мест, ибо там, где проносился его отряд, обычно не оставалось никого, кто мог бы поведать об этой встрече.

В итоге, когда до Мистры оставалось не более двух дней пути, Турахан отдал приказ остановить дальнейшее продвижение. Голодная и усталая армия турок все еще была в состоянии захватить столицу Мореи, но обратный путь, в таком случае мог стать для нее катастрофой. Тем более что Константин Палеолог, по слухам, собрал разрозненные остатки своего войска и двигался на помощь городу. Эти слухи были сильно преувеличены и, по чести сказать, я сам приложил руку к их распространению, но осторожный Турахан не решился проверять их правдивость и незамедлительно повернул обратно.

Так мой город был спасен, но что сталось с Мореей!

Выжженная и разоренная земля, разрушенные города, десятки тысяч убитых и уведенных в плен – вот какой грозный урок преподал султан непокорному царевичу Константину. Да, пусть его борьба с самого начала была обречена на провал, но никто не упрекнет моего господина в том, что он не отдавался ей до самого конца. К сожалению, история немилосердна к проигравшим, но, пройдет время и потомки, возможно, по-другому оценят наши деяния. Быть может, они сумеют понять причины, которые подтолкнули Константина Палеолога к такому тяжелому решению?

А еще мне хотелось верить, что однажды на этой земле появится человек, который поднимет наши упавшие знамена и воплотит в жизнь то, что для меня и моего поколения навсегда останется лишь мечтой… Мечтой о свободе.

Глава 10

По дорогам войны

Рангави

Cui dolet, meminit.

(Кто страдает, помнит.)

Цицерон

Отряд Рангави пробирался вдоль берега небольшой извилистой реки, стараясь создавать как можно меньше шума и избегать внимания вражеских патрулей. Пешие воины шли напрямик, через чащу, всадники же вели своих лошадей под уздцы, аккуратно ступая по неудобной каменистой почве.

Солнце садилось за горизонт, а значит, длинный дневной переход, так сильно измотавший греков, подходил к концу. С самого утра они шныряли по болотам, обходя турецкие посты, скрываясь от погони в горах и разыскивая нужную дорогу. Запасы воды и еды подходили к концу, а о привале и речи быть не могло. Уставшие воины недовольно бурчали себе под нос, но продолжали следовать за своим командиром. Рангави шел впереди всех, внимательно вглядываясь в сгущающуюся темноту. Разведчики докладывали, что где-то здесь остановился на ночлег крупный турецкий отряд с награбленным в греческих землях добром. Встретившиеся по дороге селяне рассказывали, что турки разместились в старом поместье латинского князя, которое уже не один десяток лет стояло заброшенным.

Отряд пересек реку и поднялся на холм, когда издали послышалось переливчатые звуки дудок и свирелей. Рангави сделал знак, и его отряд, разделившись не несколько групп, стал быстро обступать долину, в которой пировали ни о чем не подозревающие турки. Накрапывающий дождь и сильный ветер заглушали шаги, что позволило грекам подобраться практически вплотную к лагерю, отрезая туркам все пути к отступлению.

– Люди готовы, – шепнул Василий, старый и опытный воин с вечно угрюмым лицом.

– Начинайте, – кивнул Рангави. – Но не поднимайте лишнего шума.

Спустя несколько минут греки выбрались из своих укрытий