Мне пришлось отступить в темноту. Я не был готов к такой расстановке, но уже обдумывал очередной план действий, где убью двух зайцев разом.

– Спасибо, что приехал, – проскулил Лебедев, неустанно приглаживая рукой волосы. – Я знал, что ты меня не оставишь.

– Что? – фыркнул Назар. – Мне плевать на тебя. Ты написал, что дело срочное, и если оно не касается нас или твоей умопомрачительной сестрицы, то будь готов лишиться ряда белоснежных зубов.

При упоминании Снежаны автоматом сжались кулаки. Подобное происходило впервые. Меня съедала не ревность, скорее жадно грызла совесть.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, Назар, – выпалил Лебедев, не пряча щенячьего взгляда. – Я больше не могу это скрывать.

– Валяй, пока я добрый.

Во мне проснулся третий интерес. Слишком озабоченно Авдей произнёс эту фразу, будто намеревался поведать нечто грандиозное.

– После выпускного я многое понял. Этот день как никогда сблизил нас. Ты знаешь, что произошло и несомненно задаёшься вопросом – почему случилось именно так? Дело не в Наде. Дело во мне.

– Слушай, птица, я ни слова не распознал. Что за чушь ты несёшь?

– Это сложно, – стал расхаживать он, судорожно выпрямляя чёлку. – Меня никто и никогда не поддерживал. Ни дома, ни в кругу друзей. А когда ты встал мою сторону и поддержал меня в желании отомстить Наде, то я как будто прозрел. Несмотря на твои издёвки, ты единственный, кто всегда был рядом. И, больше не могу молчать.

– Проклятье! Ты что, налакался, говнюк?!

– Последнее время я сам не свой. Что-то происходит. Что-то плохое, я чувствую. Оно вокруг. Это сводит с ума. Я нуждаюсь в твоей поддержке. Так о многом хочу тебе рассказать. Многим хочу поделиться. Только тебе.

Обескураженный Назар плюнул подле своих ног.

– Мне до ужаса противно это слышать, но… К чему ты клонишь?

Стало заметно, как силуэт Авдея в содрогании выпрямился.

– Кажется, я тебя люблю, Назар, – стрельнуло по ушам.

Лебедев сделал шаг навстречу, но был повален резким ударом в челюсть. Как и Назар, я скривился от непреодолимого отвращения.

Охренеть. Как забавно всё выходит… Нет, серьёзно?!

– Да ты по правде педик, Педик! – прорычал Назар, скривившись. – Боже! Поверить не могу! Назови мне хоть одну причину, чтобы не втоптать тебя в грязь.

Перебираясь на корточках, Авдей стыдливо выставил руку.

– Только не бей! Ты меня неправильно понял!

Ох, ещё как правильно.... Вернее и быть не может! Вот же мерзость.

Сгорая от ярости, Сотников схватил павшего за рукав и встряхнул.

– Я не превращу тебя в мешок с костями, потому что это расстроит Снежану. Только поэтому, мудак. Но если ты ещё раз попадёшься мне на глаза, то беды не миновать. Обещаю, твой сладкий зад наполнится камнями и отправится на дно.

Отстранившись от бывшего друга, как от заразы, Назар поспешил удалиться. Всё оставшееся время я слышал тихие всхлипы Авдея, который успел пожалеть о многом. Но не о главном. А значит, его наказание остаётся в приоритете.

Больно? Обидно? А как было Наде, когда ты предал её?

Разрушая подошвой щебень я вышел на свет. У моих ног карабкалось ничтожество, что позволило себе стать вершителем чужих судеб. Теперь его душонка лихорадочно дрожала в моих руках.

Авдей поднял перепуганные глаза.

– Несправедлива эта жизнь, правда? – сказал я, раскрыв рюкзак.  – Правда.

Глава#24

Ускользающие потоки воды окрашивались в багровый оттенок. Я с усердием отмывал руки, на костяшках которых стесалась кожа, а после завёл голову под леденящий напор и лишь тогда получил ничтожное облегчение.

Мне отчётливо представлялась картинка, где некогда лучший друг задыхается в воплях и умоляет образумиться. Я видел страх в его глазах и слышал, как от боли ноет тело, но не мог остановиться. Ненависть, что недурно назвать поглощающей, буквально сносила голову, подталкивая на очередные действия.

Жестокие действия.

И вроде бы жалеть о содеянном не имело смысла, но что-то острое и неприятное грызло под ребрами. Мои искусственные отголоски совести возвращали меня к укорительному, ещё вчера влюблённому, а сегодня до дрожи пустому, взгляду девушки.

Снежана ни за что меня не простит. Что ж, это только к лучшему.

Вернувшись в комнату, я лёг на диван и по шаблону схватил телефон – ничего. Феноменальное отсутствие её голоса неожиданно переросло в нехватку. Было сложно поверить, что спустя годы потраченного времени «настырная сестрица» решилась поставить точку. Я ждал этого так же долго, но почему-то не спешил радоваться.

Нет, она ни за что не станет моей вредной привычкой. Не в этой жизни.

Она по уши влюбилась – в этом нет моей вины. Так зачем это растущее недомогание заставляет взять ответственность за чужие чувства? Быть может, я сам не так равнодушен, как хочу показаться? Быть может, старательно убеждаю себя в том, чего давно уже нет? Нет. Нет. Я просто безумец.

* * *

Уже четвёртый день я находился в состоянии адской полудрёмы. Спал по несколько минут и каждый раз вздрагивал в душевной агонии. Это было лишь начало пути, что проложили сами черти. Я был готов к подобному и с каждой новой секундой питался силами для нового правосудия.

Не будет мне спокойствия, пока все они не заплатят.

– Отдыхаешь, Матвей? – пробилось сквозь туман мыслей.

Подняв голову, я увидел Платона, что беззвучно проник в квартиру и теперь брезгливо чурался пыльной мебели, дабы не запачкать новенький костюм.

– Прости, я не хотел тебя тревожить, да вот только мать беспокоиться, – с притворной вежливостью сказал он. – Я обещал Александре, что найду тебя и удостоверюсь в твоём благополучии. Рад, что ты в порядке.

Мне пришлось сесть, чтобы продолжить разговор. Визит Платона стал неожиданностью, а вместе с тем неприятным сюрпризом. И пусть старик служил мне весомой поддержкой, обвинения Снежаны не прошли бесследно. Я стал аккуратнее и теперь относился к нему с настороженностью.

– Неужели, вы пришли только за этим? – хмыкнул я, проработав шею. – Решили проверить мои подгузники? Я в норме. Ем кашу и не толкаю пальцы в розетку.

Сотников вздохнул и скрестил на груди руки.

– Не время для ёрничества, Матвей.

– Как и для брехни, Платон.

– Что ж, ты прав, – согласился он. – Я здесь не для этого... Люди «Эдема» пребывают в некой смуте. По неясным причинам пропал один из отпрысков Лебедевых.