ваше величество, — девушки низко поклонились и отступили, позволяя оценить проделанный объем работ.

Ну что я могу сказать? Кукла получилась красивая. Очень. Очередное красивое платье, прическа, как в золотой век Екатерины у дебютантки. Здесь не использовали макияж, но он и не нужен был. Благодаря открывшейся силе алой сирин мой цвет волос с лихвой компенсировал его отсутствие, а еще подчеркивал цвет кожи и темно–вишневый цвет бровей и ресниц. Нежно–розовые, слегка пухлые губы, чуть покрасневшие щеки. За такую внешность половина инстадив удавилась бы, а я смотрела в зеркало и думала, что бы такое выкинуть.

— Свободны, — коротко отозвался император, и девушек словно ветром сдуло. В тот самый момент, когда на горстку снизу упала последняя песчинка. — Что же касается вас, ларэй, прошу.

Он подал мне руку.

— Благодаря расторопности ваших служанок, мы даже будем вовремя.

Я посмотрела ему в глаза и твердо произнесла:

— Ваши матримониальные планы меня совершенно не интересуют.

— Несомненно. — В его голосе прозвучала снисходительная издевка, и меня накрыло окончательно.

— Мне надо в уборную.

Я направилась в искомое место раньше, чем его императорское величество успело опомниться. Он не просто необучаемый, он неисправимый! Невозможный, бесконечно чванливый сноб и шовинист, привыкший к мысли, что все всегда делается по его. А это мы еще посмотрим!

Рискуя вывихнуть себе руки, я расстегнула крючки, расшнуровала лиф, стянула с себя платье, нижнее платье, весь этот ворох нижнего белья. Футболка и джинсы валялись тут же, девушки не успели забрать, и я влезла в них, рискуя убить прическу. А впрочем… шпильки полетели на пол, я запустила пальцы в локоны и как следует взъерошила их. Конечно, благодаря зельям пряди держались, но выглядели уже не так прилизанно–эстетично–картинно, как раньше.

Подумав еще немного и вспомнив Любу, я подхватила футболку и завязала ее узлом, оставив чуть приоткрытым живот. После чего освободила ноги из туфелек, запихнула в кроссовки и в таком виде вернулась пред светлы очи Феникса. Которые, когда он меня увидел, стали медленно увеличиваться в размерах, грозя переплюнуть глаза филина.

— Пришло время чтить традиции моего примитивного мира, — сообщила я.

— Вы с ума сошли?! — вместо филиновского «Ух!» у Феникса родилось это.

— Отчего же? — невинно пожала плечами, подхватывая его абсолютно офениксевшее императорское величество под локоть. — Я — ларэй Надежда Ягодкина, глава рода алых сирин, сегодня появляюсь на балу в традиционном наряде моей второй родины. Или никак.

Глава 13. Необучаемый император и драконья мать. Часть 2

Легран Леах

Невыносимая. Дерзкая. Невозможная. Совершенно невероятная женщина, которая когда–нибудь с ума его сведет! Сейчас, глядя на это чудо в белой короткой тряпке и странных голубых брюках, которые вообще непонятно к чему придумали, а главное, непонятно каким образом позволили, чтобы эта мода дошла до женщин, Легран боролся с желанием перекинуть ее через колено и как следует отшлепать. Чтобы больше неповадно было дерзить!

Чтобы больше никогда не вздумала ему перечить.

Оставить ее здесь, запереть было нельзя — Миранхард воспримет это как личное оскорбление, не говоря уже о том, что она теперь «глава рода». Глава рода! Какая из нее глава рода? Это бабское правление в прошлый раз никого не довело до добра, в том числе и самих алых сирин, а туда же!

Хмыкнув, Легран устроил тонкое запястье на своей руке: переодевать ее уже некогда, они точно опоздают, ну а что касается ее наряда… пусть Миранхард полюбуется на девицу, которая его заинтересовала. В том, что она его заинтересовала, не было ни малейших сомнений, и сам этот факт заставлял Леграна сжимать зубы. Тем не менее факт оставался фактом, дракон заинтересовался алой сирин (а кто бы не заинтересовался!).

Несмотря на свои диковатые привычки и раздражающий талант постоянно перечить и диктовать условия, Надежда обладала тонкой, неповторимой индивидуальностью. Силой духа. Твердым характером. И, что уж греха таить, более чем незаурядной внешностью, с помощью которой любого можно завлечь в свои сети.

Вот она и завлекала: сначала Виорган, теперь Миранхард. Дернуло же дракона за язык ардово племя сказать ей, что она — глава рода. Он даже не представлял, к чему это приведет. Ну вот теперь пусть полюбуется.

— Это ваш выбор, ларэй, — произнес он, шагая в сторону дверей.

— Вот уж точно не ваш, — гордо задрала нос Надежда.

Ну а что он только что думал? Невыносимая девица!

— Тем не менее находясь в моем замке, вы должны уважать наши традиции.

— Я уважаю ваши традиции и при этом сохраняю за собой право соблюдать свои.

На все–то у нее есть ответ! Пожалуй, из нее действительно получилась бы достойная императрица.

Феникс поймал себя на этой мысли, равно как и на том, что от ее пальчиков, хотя они едва чувствуются через плотную ткань мундира, кожа просто начинает гореть. Она словно касалась ее, преодолев преграду ткани, а этот ее ягодный запах… никакие зелья для волос и духи его не перебьют.

Легран даже на мгновение замедлил шаг, представив, каково это — зарываться пальцами в ее волосы, отдавшись этому чувству полностью, раскрывшись ему навстречу. Целовать эту нежную кожу, не думая ни о долге, ни о ее силе, просто наслаждаясь этой женщиной. Просто позволяя себе сходить по ней с ума…

Подумал — и тут же себя одернул. Во–первых, он не потерпит рядом с собой женщину, способную ставить под сомнение его слова, а во–вторых, она — алая сирин. Между ними ничего нет и быть не может, тем более что Надежда собирается вернуться сразу после того, как вернет свою сестру к жизни.

Такой недуг, какой в воспитавшем сирин мире называли «кома», в Эвероне именовали «магический сон». Когда драконы, фениксы или игры перерасходовали свою силу и погружались в такое состояние, вывести их из которого способны были только представители императорской семьи фениксов за счет своего особенно мощного дара.

В мире Надежды, как выяснилось, такому подвержены и обычные люди, и попадали в такое состояние они по самым разными причинам. Что же касается Веры, с ней все было просто. Было бы, не заупрямься сирин со своей передачей силы.

— Вы что–то чувствовали? — поинтересовался Легран как можно более небрежно. — Ваша сила как–то еще проявлялась?

— Нет, — Надежда передернула плечами. Почему–то даже попыталась убрать руку с его локтя, но Феникс не позволил. Накрыл ее своей ладонью, сжимая тонкие пальцы.

Надо будет,