Сердце сжимало дурное предчувствие и, как оказалось в скором времени, не напрасно.

Зря я надеялась, что судьба станет ко мне благожелательнее, чем раньше. Видимо на то у нее имелись свои причины.

Граф стоял ко мне боком, погруженный в свои мысли, он не заметил моего появления и рассматривал прыгающий в камине огонь. Его яркие лепестки выплясывали замысловатый танец на красивом лице Бюсси. Я замялась в проеме двери, не решаясь подойти, любовалась этим человеком, знакомым с детства со страниц книг. Но в жизни он пока оставался для меня загадкой. Судьба не позволяла нам сблизиться. Странное ощущение заполняло мои мысли и чувства: будто бы я гоняюсь за кумиром, но стоит только приблизиться к нему, как он исчезает, словно призрак или сон. Со мной такое уже случалось однажды, в Москве.

Несколько лет назад, благодаря Натке, я попала на концерт Pet Shop Boys. Чему была очень рада. Получив массу удовольствия от музыки и отдачи артистов, мне еще повезло встретиться с одним из них нос к носу. Крис Лоу смотрел на меня сквозь свои темные очки и мило улыбался, а я на тот момент не могла не то, что улыбнутся или заговорить, но даже – двинуться с места. Сколько же упреков получила в свой адрес от Натальи после, которая искренне не понимала: как же можно быть настолько «зажатой», чтобы даже автограф не выпросить?

А я не могла…

Сейчас похожие чувства испытывала и по отношению к Бюсси. Вижу, дышу с ним одним воздухом, нахожусь в одном доме, под одной крышей и не смею ни сказать, ни прикоснутся, ни шевельнутся, чтобы наваждение не исчезло, не растворилось дымкой, а осталось со мной. Наверное, я слишком идеализировала этого человека.

Сколько так простояла в полной прострации, не знаю… время вновь потерялось. Но граф вдруг обернулся и первым заговорил, прогоняя мое оцепенение:

– Госпожа Катрин! Простите за поздний визит, но мне очень нужно было увидеться с вами.

– Добрый вечер, сударь, – я оторвалась, наконец, от двери и сделала несколько шагов по направлению к графу. Он подошел, склонился, чтобы поцеловать мне руку (я уже начала привыкать к этой приятной для любой женщины церемонии приветствия).

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложила графу расположиться в одном из кресел у камина, сама села напротив, обратившись в слух. Но он отчего-то медлил.

– Я привез вам бумаги, госпожа Катрин. Этот дом теперь ваш по праву, – Бюсси протянул свернутые в трубку фолианты – документы на мое имущество.

– Благодарю вас, сударь. Но это слишком щедрый подарок… и я не могу…

– Можете, сударыня! Уверяю вас, это самое меньшее, чем я могу отблагодарить мою спасительницу.

Он замолчал, рассматривая носки своих сапог, но на его лице читалась работа мысли. Граф что-то недоговаривал. Меня пугало его молчание.

– Сударь, но неужели вы только за тем, чтобы отдать мне эти документы, пересекли под покровом ночи пол Парижа?

– Да, вы правы, госпожа Катрин. Не только это привело меня сюда. Скажите, сударыня, вы покидали сегодня дом, чтобы прогуляться по улицам Парижа?

– Да, господин Бюсси, я ходила в церковь Сент-Шапель.

– Бог мой! Но почему вы выбрали именно эту церковь?!

– Что-то случилось?

– Вы еще спрашиваете! Да, черт возьми – случилось! Неужели вы думаете, я стал бы вас о чем-то расспрашивать, если бы ничего не произошло? – воскликнул граф, изменившись в лице, затем более сдержанно продолжил. – Скажите, а не встречался ли вам кто-то по пути туда или в храме?

– Я шла не по безлюдной улице. Кого вы имеете в виду, сударь?

– Ответьте же!

– Хорошо, раз вам это настолько важно. В храме ко мне подходил один господин, но я не знаю, кто это был.

– Опишите его.

– Высокий, по виду – дворянин, худощавый, черноволосый с небольшой бородкой и острым пронзительным взглядом, говорил чуть хрипловатым голосом, как при простуде. С ним была молодая женщина, по имени Габриэль.

– Вы не заметили: у него на лице, не имелось ли отметин от оспы?

– Да, действительно, у того человека было немного рябое лицо.

– Черт! Все сходится! Это он!

– Но кто это?

– Герцог Анжуйский, собственной персоной! – Бюсси встал с кресла и подошел к камину, нервно сжимая правую руку в кулак, оперся ею о каминную полку.

Я подошла к нему, пока еще не совсем понимая причину беспокойства графа.

– Но почему вы так расстроены, сударь?

– Я расстроен? – граф засмеялся очень не по-доброму, от его смеха у меня все похолодело внутри. Он резко прекратил и продолжил, – О, нет, сударыня! Я не расстроен, я взбешен! Узнаете?

Бюсси вынул из кармана камзола ключ, который очень был похож, по крайней мере, внешне, на тот, что имелся у меня от дома. Я достала свой, и мы сравнили резьбу, она совпадала.

– Но откуда у вас еще один ключ?

– Сейчас я вам поведаю прелюбопытнейшую историю, сударыня. Так вот, сегодня утром мой лучший друг, монсеньор герцог Анжуйский встретил в Храме Господнем чудеснейшее создание. Женщину неземной красоты, которая настолько очаровала его, что он захотел возобладать ею, во что бы то ни стало. Любопытно, не находите?

– Да, интригующая история, господин Бюсси. Но причем здесь я?

– А вы и правда не понимаете? Кто, по-вашему, был той «неземной особой»?

До меня начал доходить смысл происходящего. Вот ведь тугодумка! Анжуйский, это он встретился мне в церкви Сент-Шапель. Никогда бы не подумала, что смогу влюбить в себя герцога.

– Вы хотите сказать, что я понравилась герцогу Анжуйскому? Ну и что с того…

– Что? Катрин, неужели вы не понимаете, в какой капкан попались? Вы так не похожи ни на одну из знакомых мне женщин, но ведете себя, как любая из них. Вам льстит внимание герцога, а он – ни перед чем не остановится, чтобы добиться своей цели. Монсеньор доверился мне и дал ключ от моего собственного дома, чтобы я выяснил, что за дама скрывается в его стенах.

– И вы пошли на это?

– Что мне оставалось делать? Уж лучше я сам предупрежу вас, чем кто-либо другой отдаст вас в его похотливые руки. Не думайте, что герцог по-настоящему влюблен, сударыня. Я столько раз видел этот блеск в его глазах и столько раз женщины, пожелавшие получить почести герцогини, становились игрушками в его руках. Изредка некоторым из них удавалось удачно выйти замуж…

– И что же мне теперь делать? – опустилась в кресло, боясь думать о своей участи, слезы невольно сами потекли из моих глаз, я не сразу их заметила.

– Боже, сударыня! Вы плачете? Неужели вы подумали, что я смогу оставить вас в ваших несчастьях одну?

– Что я могла подумать, сударь, ведь вы его друг, и, стало быть, помощник.