— Садовник Господа? — съязвил Бетик. — В хорошенькую же лужу он вляпался, если в этом разрушенном мире может полагаться только на тебя!

Рука Шэнноу метнулась вниз, вверх, и Бетик увидел, что на него неподвижно направлено чернеющее дуло адского пистолета. Он посмотрел в глаза Шэнноу и увидел затаившуюся в них грань безумия.

— Меня оскорбляй, сколько хочешь, — прошипел Шэнноу, — но не посягай на моего Бога. Это единственное предупреждение. Твое следующее богохульство будет последним.

Бетик оскалился в волчьей усмешке:

— Отлично, Шэнноу! Совсем в духе исчадий: те, кто с тобой не согласен, подлежат смерти!

Шэнноу заморгал и снял пистолет со взвода.

— Я не такой, — прошептал он, тяжело опускаясь на траву рядом с Бетиком. — Но я не умею вести спора. Мой язык спотыкается о зубы, и тогда меня охватывает гнев. Я, Бетик, пойман в ловушку религии, которую едва постигаю. В Библии есть много, чему я могу следовать, и все же я не христианин. Моя Библия учит перебивать врагам голени и бедра, поражать их огнем и мечом… и еще она учит меня возлюбить врага и творить добро ненавидящим меня.

— Понятно, почему у тебя мутится в голове. Ну да я часто думал, что любой человек по сути своей сумасшедший. Я не верю ни в какого бога, и только счастливее из‑за этого. Мне не нужна вечная жизнь. Мне хотелось бы получить немного счастья, много удовольствий — и быструю смерть, когда то и другое перестанет меня манить.

Шэнноу усмехнулся, и его напряженность рассеялась.

— Эх, если бы я мог разделить твою философию!

— Можешь, Шэнноу. Она бесплатна.

Шэнноу покачал головой и посмотрел на горы.

— Я побываю там, — сказал он. — А потом отправлюсь на запад.

— В горы я поеду с тобой, а потом поверну на восток.

— Ты думаешь, что так ускользнешь от зелотов?

Прежде, чем Бетик успел ответить, кусты слева от них раздвинулись, и на поляну вышел большой бурый медведь. Увидев перед собой людей, он встал на задние лапы — зверь в полтора человеческих роста. Простоял так несколько секунд, потом опустился на все четыре лапы и вперевалку удалился.

Оба человека спрятали пистолеты.

— От зелотов нигде не укрыться, Шэнноу, — сказал Бетик, и Иерусалимец судорожно перевел дух.

— Я полагал, что они вселились в него.

— Вероятно, в следующий раз так и будет, — заверил его Бетик.

Кона Гриффина терзала тревога. Большую часть дня он трудился на постройке нового дома, с большим тщанием выкладывая фундамент и измеряя бревна для точной вязки по углам. Но все время, пока он работал, его глаза нет‑нет да обращались к высокому горизонту и неизменным наблюдателям на гребне.

После первой стычки нападения не возобновлялись — и даже наоборот. На следующий день к поселку подъехали шестеро всадников. Вновь Гриффин пошел к ним навстречу, и вновь его прикрывали Мадден и Берк вместе с Малером и еще пятью переселенцами, которые нарочито выставляли напоказ ружья и пистолеты, взятые с трупов налетчиков. Трупы эти отнесли в дальний угол восточного луга и торопливо закопали.

Всадники въехали в селение словно бы без малейшей опаски, и их вожак, стройный молодой человек с ясными серыми глазами, подошел к Гриффину, тепло улыбаясь.

— Доброе утро! Мое имя Зедеки! — Он протянул руку, Гриффин взял ее, и они обменялись коротким официальным рукопожатием.

— Гриффин.

— Ты здешний вожак?

Гриффин пожал плечами.

— Мы не считаем, что нам нужны вожаки. Мы просто земледельцы.

Зедеки кивнул и улыбнулся.

— Да, я понимаю. Однако ты говоришь от имени вашей общины, так?

— Да.

— Вот и хорошо. На вас вчера напала банда отступников, бежавших из нашего края, и это нас весьма удручает. Мы схватили тех, кто уцелел и тут же предали их смерти. И приехали извиниться за это прискорбное происшествие.

— В последнем нет нужды, — ответил Гриффин. — Мы не понесли никаких потерь и обзавелись многим полезным.

— Ты имеешь в виду оружие, — сказал Зедеки. — Собственно говоря, оно было украдено из нашего города, и мы хотели бы получить его обратно.

— Вполне понятно, — дипломатично ответил Гриффин.

— Значит, ты согласен?

— В принципе, безусловно. Краденую собственность должно возвращать ее владельцам.

— Значит, мы можем его получить?

— К несчастью, существуют и другие принципы, с которыми тоже должно считаться, — возразил Гриффин. — Но, быть может, мы сядем и утолим жажду?

— Благодарю тебя.

Гриффин сел на неотесанное бревно и жестом пригласил Зедеки сесть рядом. Донна и еще две женщины принесли медные кружки с чаем из целебных трав, подслащенным медом. Остальные всадники не спешились и, прежде чем принять кружки, посмотрели на Зедеки.

— Ты упомянул другие принципы? — напомнил Зедеки.

— Совершенно верно, старина.

— Видишь ли, там, откуда мы родом, военная добыча по обычаю принадлежит тому, кто ее добыл. И наши мужчины считают, что честно заработали свое новое оружие. Во‑вторых, встает вопрос о возмещении ущерба. Эти налетчики были из ваших — если, конечно, они не украли и свою одежду. Поэтому наши люди, думается, считают, что им положено получить что‑то за тот ужас, которому подвергли их жен и детей, не говоря уж о расходах — под ними я подразумеваю потраченные пули и тяжелый труд, которого потребовали и веревочное препятствие для лошадей, и другие приспособления, которые, к счастью, не пришлось применить.

— Иными словами, наша собственность не будет нам возвращена?

— Вовсе нет, Зедеки. Я ведь просто указал на возможные против этого возражения. Не будучи вожаком, я ведь не могу предсказать, что решит каждый.

— В таком случае, что подразумевают все эти слова?

— Да что жизнь редко бывает проста. Нам хотелось бы быть добрыми соседями, и мы надеемся, что сможем вести торговлю с живущими поблизости людьми. Однако до сих пор у нас не было никаких дел с вами, так, может быть, нам следует выждать и поближе узнать друг друга?

— И тогда оружие будет возвращено?

— И тогда мы продолжим обсуждение, — ответил Гриффин, улыбаясь.

— Мистер Гриффин, наши люди превосходят вас численностью примерно в тысячу раз. Мы не привыкли, чтобы нам отказывали в наших пожеланиях.

— Но ведь я не отказываю, мистер Зедеки, это было бы дерзостью с моей стороны.

Зедеки допил чай и оглядел селение. Его взгляд воина тотчас оценил расположение примерно двадцати поваленных там и сям толстых деревьев. Каждое могло служить надежным укрытием для стрелков, причем нападающие оказались бы под смертоносным огнем, а их выстрелы не достигали бы цели.