Сержант крикнул что-то напарнику, тот вынул из багажника второе одеяло и понес оба на пост.

– Спасибо, фрау Висмюллер. Ночь сегодня и впрямь холодная. Вам лучше надеть пальто.

Труус кивнула, но пальто так и осталось лежать на пассажирском сиденье, а ее нога – стоять на педали газа, пока не вернулся второй пограничник.

Первый спросил:

– Вы не возражаете, если мы осмотрим багажник более тщательно?

Он отошел и, пока его напарник держал багажник под прицелом, стал одно за другим вынимать оттуда одеяла. Труус неподвижно смотрела вперед, на серебристые петли калитки в лучах ее фар, на красно-черный флаг со свастикой и на невинную белую каемочку вокруг, такую неуместную на нем.

– Штефан, – сказал отец, – мать задала тебе вопрос.

Штефан посмотрел на маму, улыбавшуюся ему через стол, заставленный серебром, фарфором и новым хрусталем, купленным отцом взамен разбитого в ночь аншлюса. Котлетка на тарелке матери лежала нетронутая, клецки нарезаны, но не съедены, капустный салат переворошен так, чтобы казалось, будто его стало меньше. Но сегодня она была за столом, с ними, хотя чаще присутствовала в виде портрета на стене: молодая, моложе, чем Штефан сейчас. Климт тогда еще рисовал в более традиционном стиле, так что фигура матери не заткана золотом – на ней платье с пышными белыми рукавами, на высоко взбитых волосах шляпка – мать в жизни так не носила – оттеняла выразительный изгиб темных бровей и большие зеленые глаза. Она наверняка думает, что он увлекся своей писаниной и потому не слышит ее. Пусть. Она делает все, чтобы придать этой новой жизни хотя бы видимость нормальности, и он тоже.

– Как прошла репетиция твоей пьесы? – снова спросила мать.

– Мы передумали ее ставить, – ответил он, а на появившееся в ее усталых глазах выражение тревоги добавил: – Времени нет. Зофи занята математикой.

– Она принесла Штефану целую стопку копий его пьесы в виде книжки, а он не хочет почитать даже Петеру, – сказал Вальтер.

Его паршивая пьеса. Зофи договорилась, чтобы пьесу набрали на линотипе в редакции, где работает ее мать, или даже сама набрала, но это ничего не меняет – двенадцать экземпляров паршивой пьесы там, где достаточно было одной.

– Я не думаю… – заговорил отец.

– Дружбы начинаются, и дружбы заканчиваются, так было и в лучшие времена, – перебила его мама. – Сейчас это даже к лучшему. Штефан, мы нашли учителя английского языка, который будет заниматься с тобой летом. И поскольку он согласен уделять нам всего один час в день, ему придется работать с вами обоими одновременно.

– Я буду учить английский со Штефаном? – переспросил Вальтер. – И Петер тоже?

Штефан привычно положил вилку на тарелку и с принужденной легкостью сказал:

– Когда будем писать контрольные, Вальт, не вздумай прятать от меня ответы, я буду у тебя списывать!

Вальтер нагнулся и шепнул кролику:

– Не вздумай прятать ответы, Петер, мы будем у тебя списывать!

Мама потянулась через стол и взяла мягкую лапку Петера – всего две недели назад кролика было запрещено приносить за стол.

– А ну-ка, пробегитесь, прежде чем пойти в школу, посмотрим, кто из вас будет первым! – сказала она. – Ставлю на тебя, Петер.

– Рахель, даже если бы у нас были визы для мальчиков, – сказал папа, – не думаю, что им следует покидать мать…

– Гитлер в шестиколесном «мерседесе» разъезжает по Марияхильферштрассе, Герман, даже ты не можешь этого отрицать. Как не можешь отрицать и того, что миллионы наших соседей проголосовали за присоединение.

– Плебисцит был проведен нелегитимно, – возразил папа.

– И ты видишь много желающих встать и сказать это вслух?

Штефан доел гермкнёдль и теперь пальцем исподтишка подбирал остатки сливового джема и мака с тарелки, когда в гостиную ворвалась тетя Лизль с чемоданом в руке. Почему Рольф не взял его в дверях?

– Михаэль требует развода! – выпалила она.

– Лизль? – удивленно переспросила мама.

– Он не может оставаться мужем еврейки. Это плохо для ведения дел. Он меня выгнал. Быть женатым на еврейке ему нельзя, но он желает сохранить мои деньги.

– У него уже давно не было бы никаких дел, если бы ты не спасла его, вложив в его банк свои деньги, – сказал папа.

– Он перевел мой капитал на свое имя! И еще он требует мою долю в шоколадной фабрике.

– Но он не может просто взять и забрать у меня половину акций, – возразил отец. – Они записаны на твое имя, Лизль.

– Успокойся, Лизль, – уговаривала мама. – Садись. Ты уже ела? Герман, позвони, пожалуйста, Хельге, пусть принесет Лизль что-нибудь поесть и немного бренди, пожалуй.

– Михаэль не сможет сделать перевод без занесения в книгу регистрации владельцев акций. – Папа продолжал говорить с Лизль, не обратив внимания на слова мамы. – А я не собираюсь делать ничего такого.

– Герман, он уже подготовил все документы, – стояла на своем тетя Лизль. – Он сказал, что если я откажусь, то он сделает так, что тебя арестуют и сошлют в трудовые лагеря. Он говорит, что теперь это самая простая вещь в мире – донести на еврея.

На другой стороне границы, у маленького рынка, Труус остановила машину.

– Вот мы и в Нидерландах, – сказала она.

Гисса, свернувшаяся клубком на полу, под длинными юбками Труус, выкарабкалась оттуда на пассажирское сиденье.

– Я была как мышка, – серьезно произнесла она.

– Да, ты молодец, Гисса. – Труус наклонилась, чтобы забрать малышку у Генны, которая все это время провела зажатой между дверцей автомобиля и ногой Труус, у нее под юбкой. – Вы молодцы, все трое.

Она открыла дверцу – очень осторожно, чтобы Генна не выпала. Девочка выскользнула наружу, обежала машину и села на кресло к сестренкам. Труус тоже вышла и, расправляя юбку, задумалась о следующей проблеме – въездная виза. Магазинчик у рынка был закрыт, но телефон-автомат на обочине дороги работал, и Труус позвонила Кларе ван Ланге и сообщила, что везет троих детей. «Четверых», – подумала она, только четвертый всегда будет с ней, куда бы она ни направилась.

ВЕНСКАЯ НЕЗАВИСИМАЯ

ВСТРЕЧА НА МИРОВОМ УРОВНЕ ПО ВОПРОСУ О БЕЖЕНЦАХ

Париж принял предложение США о проведении встречи в Эвиан-ле-Бене

Кэте Пергер

11 мая 1938 года. Правительство Соединенных Штатов выступило с предложением провести встречу межправительственных комитетов по урегулированию вопроса о беженцах из Германии и Австрии. Встреча состоится в Эвиан-ле-Бене, Франция. Начало встречи намечено на 6 июля.

Европа, затаив дыхание, ждет, что Америка возглавит усилия по спасению еврейских эмигрантов и предложит новые методы выхода из сложившейся ситуации. Ожидается, что уже на открытии встречи прозвучат новые предложения со стороны Соединенных Штатов. Всего в ней примут участие представители более тридцати стран.