– Не опоздаем. – Он притянул ее к себе, пытаясь найти губы.

– Ну, Саш! – Она отбивалась скорее для виду, медленно сдаваяпозиции. Ну, не улетит же без них самолет, в конце-то концов?

Целуя Олю, такую теплую и сонную, Саша рукой нащупалвыключатель телека: сейчас как раз время новостей, – они интиму не помеха.Наверняка покажут что-нибудь интересное, например заседание Верховного Совета.Пусть Олькины вопли нарушат скучные рассуждения государственных мужей оперераспределении собственности, приватизации и прочей хрени.

Что за черт! Показывали «Лебединое озеро». Он переключилпрограмму. Опять «Лебединое»! Отрываясь от Оли, он щелкнул снова. Лебеди! Ещераз. Лебеди!

– Саш, ты чего? – нетерпеливо теребила его Оля.

– Подожди, Оль. – Он лихорадочно перескакивал с программы напрограмму. Везде были только они – лебеди!

Резко зазвонил телефон – Саша схватил трубку. Это был Пчела.

Закончив разговор, Саша повернулся к жене и выключил бесполезныйтелевизор: – Ялта отменяется, – сказал он нарочито спокойным тоном. – Горбачаскинули…

У него осталось чувство, что тревожная музыка балета,мрачная сценография и ритмичные движения балерин предвещали перемены. Какие?Бог весть. Ясно было лишь одно – прежней жизни, прежней страны уже не будетникогда…

Все-таки наших не переделаешь. В этом чертовом Майами пиликруче, чем в каком-нибудь Урюпинске. Да и то сказать – братва понаехала совсего бывшего Союза. Уточняли сферы влияния. Уточнили. Это теперь мода такая,серьезные вопросы перетирать или в горах Швейцарии, или здесь. Черт! Как жетрещит голова! Саша даже застонал, приложив холодную бутылку пива ко лбу. Такпиво, похоже, помогало лучше, чем при употреблении внутрь.

Впрочем, в Майами не только пили. И не только делили.Серьезные люди свели Сашу с крупными местными бизнесменами. Из наших, изэмигрантов. Эти разбогатевшие бывшие советские очень хотели вкладывать деньги вРоссию, особенно в Москву. Но, мягко говоря, побаивались. Да и вправду, еслисудить о ситуации по штатовскому телевидению и газетам, то создавалосьвпечатление, будто в России на сегодняшний день оставались одни сплошныеотморозки. И это если даже учитывать беременных женщин и младенцев обоего пола.

Местных Саша, конечно, успокоил и обещал всяческоесодействие. За определенный процент, естественно, вполне, кстати, божеский. Нев последнюю очередь и потому божеский, что в этих вот очень серьезных деловыхконтактах Саша увидел возможность выбраться на иной уровень бизнеса. Легальногои престижного бизнеса. Пора было соскакивать с криминальных рельсов истановится под стать фамилии пушистым и белым.

В современной России открывались колоссальные возможности –приватизация, неисчерпаемые запасы нефти и газа, банковское дело, инвестиции вбурно развивающееся строительство. Это было золотое дно. Точнее, пока это былазолотая вершина, которая звала и манила. Но как же болит голова!!!

– Простите, вы хорошо себя чувствуете?

– А? – оторвавшись от иллюминатора, Саша не сразу сообразил,чего же от него хотят. Миловидная стюардесса с сочувственной улыбкой склониласьнад ним и еще раз повторила свой вопрос.

– Ох, маленькая моя, – страдальчески поморщился Саша, – недай бог тебе так же…

– Извините. – Похоже, стюардесса его хорошо поняла.

* * * * *

«Уважаемые дамы и господа! – раздался ровный голос издинамиков. – Просьба занять свои места и пристегнуть ремни. Наш самолет черездвадцать минут совершит посадку в аэропорту Шереметьево-2. Сегодня понедельник,третье октября 1993 года. Московское время 11 часов 44 минуты. Температуравоздуха в Москве – плюс семь градусов».

Фил с Космосом в VIP-зале аэропорта ожидали самолет изМайами. Ждать было не скучно:

благодаря прямой трансляции CNN они развлекались по полной.Русские пушки обстреливали русский же Белый дом! Тот самый, который два годаназад вышла защищать вся Москва. Их пацаны тоже возили туда бутерброды имедикаменты, которые тогда, к счастью, не понадобились. Зато теперь, судя повсему, все может закончиться кровавой баней.

Наконец объявили посадку рейса Белова. Резво поднявшись изкресел, пацаны с хрустом потянулись – засиделись уж – и направились в зонуприлета.

– Вот где реальный беспредел, – ткнул в огромный экрантелевизора Космос.

– Да, понедельник день тяжелый, – со вздохом согласился Фил.

– Три по пятьдесят… – Космос на ходу отдал распоряжениебармену. Фил махнул водителю:

– Володь, машину подгоняй…

Саша в белоснежном плаще и белых штанах показался в дальнемконце аэропортовского коридора, ярко освещенного солнцем:

– А что ж так рано, ей же месяц еще?.. – кричал он в трубкумобильного телефона. – Кать, ну ты гинеколог, не я… Да еду, еду… Давай, непрощаюсь. – Саша, помахав рукой пацанам, уже проходил через металлоискатель: –Привет, братья!

– Здравствуй, брат! – Фил и Космос приветственно вскинуливверх руки.

– Что у вас тут творится-то? – с несколько вымученнойулыбкой спросил Саша, поочередно обнимая друзей.

Космос, как это у него обыкновенно бывало при особомволнении, зачастил:

– Сань, прикинь, там у Белого дома реальная разборка. НаАрбате танки стоят, не проехать.

– Вертолет надо в таких случаях! – пошутил Саша.

Ему сейчас только вертолета не хватало. Для полного-токайфа.

– Какой вертолет! – почти всерьез возразил Фил. – Собьют нахрен. Счас поедем, сам увидишь.

– Ладно, это все суета, – приобнял Сашу Фил, участливопосматривая в несколько затуманенные Сашины глаза. – Как сам-то?

– Да хреново, – признался Саша. – Со вчерашнего. Выпили тамвчера…

Фил с Космосом за спиной Саши многозначительнопереглянулись. Космос щелкнул пальцами официанту. Поднос с тремя хрустальнымирюмками и веточкой винограда возник перед ними, словно в восточной сказке.

– О, клево! Кстати… – проглотив слюну, Саша потянулся крюмке.

– За свободу демократии! – поднимая рюмку, ляпнул Фил.