На катке Папаша Барнбрук, его приёмный сын Эйден и Клаус, брат-близнец Гретхен, играли в хоккей, залихватски улюлюкая. Месье Роше и Йонас вытащили из подвала два ящика с коньками, на которых, вероятно, успели покататься как минимум четыре поколения постояльцев отеля, несколько хоккейных клюшек, шайбы, а также двух пластмассовых пингвинов с ручками по бокам. Те, кто ещё неуверенно держался на льду, могли толкать их перед собой и держать равновесие. Автор триллеров-бестселлеров увлечённо беседовал с пожилым британским актёром, супруга писателя тем временем лежала в шезлонге и читала любовный роман, а Тристан Браун, который в виде исключения никуда не лез, и его дедушка (представительный седовласый старик в твидовом пиджаке, по виду настоящий британский аристократ, азиатскую внешность Тристан унаследовал явно не от него) сидели за одним из ресторанных столиков, погрузившись в шахматную партию.

На террасе Роман Монфор сначала осушил бутылку шампанского с Доном Буркхардтом-старшим и его женой, а потом ещё одну – с четой Барнбрук. Виктор Егоров и его дочурка Даша слепили снеговика, которому заботливый отец повязал свой кашемировый шарф. Среди гостей то и дело мелькала мадам Клео, разносившая подносы с пирожными канеле, профитролями со взбитыми сливками и кофе по-ирландски в маленьких стаканчиках. Запряжённые Жестиком и Жилетиком сани, на облучке которых гордо восседал старый Штукки, стали объектом всеобщего внимания и фотосъёмки. Баронесса фон Подшипников из номера 110 специально проехалась в них несколько раз подряд, чтобы быть уверенной в том, что господин фон Дитрихштайн успел сфотографировать её с молодым спутником, чтобы тем самым дать бульварной прессе новый повод для сплетен. Даже супругов Людвиг мне удалось уговорить разок прокатиться в санях.

Сегодня утром, до начала моего дежурства в игровой, я успела забежать в спа-центр. К тому времени господин Хеффельфингер уже проверил все фильтры в бассейне, но всё оказалось напрасно: кольцо как сквозь землю провалилось. До обеда госпожа Людвиг по-прежнему пребывала в грусти, однако катание на санях возымело поистине магическое действие: отъезжая, супруги держались за руки, а потом госпожа Людвиг радостно помахала мне.

В глубине души я всё ещё надеялась, что кольцо отыщется или что его исчезновению найдётся какое-нибудь разумное объяснение. Впрочем, у меня оставалось не слишком много времени, чтобы размышлять об этом. У Каролин, воспитательницы, которая обычно развлекала детей на праздниках, сегодня был выходной, и мне приходилось справляться одной. Команда, с которой мы вчера с воодушевлением мастерили единорогов, – Мэдисон, Грейси, двое сыновей автора триллеров и Фея, пятилетняя дочь фармацевтического промышленника, со своей семьёй занимавшего люкс имени Фаберже на втором этаже, – сегодня вновь стройными рядами явилась в игровую. К ним присоединились ещё четверо детей, в том числе Дон, победивший свой желудочный грипп. Хотя я предполагала худшее и поэтому не спускала с него глаз, он вёл себя идеально, никому не портил жизнь и не шпынял ни меня, ни других детей. Даже его дурацкая привычка обращаться к другим по имени и фамилии, – а зачастую и с указанием места жительства, – мне совсем не мешала, наоборот, так я легче запоминала, как звали новичков.

С учётом всего вышеизложенного мне было легко развлекать детей весь день, тем более что после обеда к нам присоединилась Эми. С нами она могла с безопасного расстояния наблюдать, как Эйден играет в хоккей, и была избавлена от едких замечаний Эллы и Гретхен. Эйден продолжал странно вести себя с Эми, и мы по-прежнему не знали, хорошо это или плохо, однако Эми категорически отказывалась последовать моему совету и просто спросить его. «Лучше я умру от разбитого сердца», – отвечала она. Правда, сегодня она не выглядела особенно несчастной: как и другие дети, она развлекалась от души. Мы устроили снежное побоище, затем пошли кормить лошадей морковкой, а потом вместе уселись за большой стол на террасе, куда нам вынесли сосиски с картофельным салатом. После обеда мы наблюдали за белками на ёлках, играли на льду в кёрлинг, катались на карусели и лепили из снега, который во время уборки накидали по краям катка, огромного снежного дракона. Многие взрослые, заразившись нашим энтузиазмом, присоединились к нам, так что над созданием дракона трудилось уже пол-отеля. Мы по праву могли гордиться результатом: огромный сверкающий белоснежный дракон возлежал на площадке перед отелем, как будто только что приземлился там, уложив свой зубчатый хвост вокруг катка. Не хотелось даже думать, что наше произведение искусства вскоре погребёт следующий снегопад. Впрочем, дракона многократно сфотографировали со всех сторон и тем самым увековечили для потомков. Когда около четырёх часов дня солнце медленно поползло вниз, за горные вершины, площадка перед отелем опустела: раскрасневшиеся гости потянулись внутрь, чтобы согреться. Чем ближе был вечер, то есть канун праздника, тем больше волновались дети, предвкушая рождественские подарки. Они прощались друг с другом и присоединялись к родителям. По дороге с катка к нам завернул Эйден и ушёл вместе с Эми, которая, завидев его, тоже раскраснелась и вообще выглядела так, будто уже получила свой рождественский подарок.

Со мной остались только Дон и Фея. «Оленёнок» щёлкал нас на камеру своего смартфона, пока я помогала девочке высморкаться. Бедная малышка страдала жутким насморком, и если бы я своими глазами не увидела, сколько зелёной гадости можно извлечь из симпатичного девчачьего носика, никогда не поверила бы.

– Это что такое? – негодующе спросила я.

– Да так, ничего, просто материалы для документального фильма о недоучках, – ответил Дон. – Чтобы люди внимательнее подходили к выбору профессии. Кроме того, эти фотографии пригодятся для моего проекта «Пятьдесят оттенков соплей».

Внутренне я вздохнула с некоторым облегчением: наконец-то мальчишка снова стал самим собой.

– Если бы ты так не вредничал, твоё чувство юмора имело бы сногсшибательный успех, – сказала я, молниеносно забрав у него смартфон, и удалила фотографии.

– Они всё равно уже загрузились онлайн. – Дон коварно улыбнулся. (Даже это в его исполнении выглядело невероятно обаятельно!) – Могла бы уже понять, что со мной лучше не связываться, Фанни Функе из Ахима под Бременом. Ты всю дорогу у меня под колпаком.

Я так себя и ощущала. Невозможно было чувствовать себя в безопасности, когда весь наш отель фактически находился под колпаком у отца Дона.

– Я внимательно наблюдала за тобой сегодня, и знаешь, что я видела? – медленно произнесла я. – Я видела мальчика, который просто радовался и не пытался никого уколоть. Может быть, ты просто забыл, как обычно ведёшь себя, а может, тебе попросту надоело быть гадиной.

«Оленёнок» на секунду замолк. В его огромных карих глазах промелькнуло непонятное выражение, которое мне не удалось расшифровать. Он скрестил на груди руки:

– Как жаль, что без школьного аттестата тебе нельзя выучиться на психолога, Фанни Функе, семнадцати лет, безнадёжный случай из Ахима под Бременом. – Он направился к отелю, бросив через плечо: – Сегодня сочельник, и на Рождество я подарю тебе добрый совет. Всегда оглядывайся, не идёт ли кто-нибудь за тобой по пятам. Никогда не знаешь, что случится дальше.