Сегодняшние бланки отличались от всех предыдущих высоким качеством бумаги и наличием мерцающих радугой защитных знаков.

— Хорошие новости, эдера Клара: вам одобрили гражданство! Осталось только сдать подписанную памятку иммигранту и заполнить предложенную форму. Много времени на неё не уйдёт, почти все вопросы в том или ином виде были в других анкетах. Вы ведь уже научились читать и писать?

— Разумеется, — я вымученно улыбнулась.

Отставила в сторону чашку и взяла в руки перо. Пальцы подрагивали от нетерпения. Времени почти девять, уроки в школе давно начались, а я вынуждена сидеть здесь с дурацкими вопросами, на которые даже ответить не могу нормально чисто по причине того, что приклеенная к стулу спина не даёт возможности наклониться.

Пройдя вдоль окна, Эшер остановился у вазы с печеньем и выразительно повёл бровью.

— Не предложите чаю?

— Конечно. Будьте добры, налейте себе сами. Чайник на плите, а кружку возьмите в правом верхнем шкафчике.

Прозвучало слишком невежливо. Настолько, что Эшер уже не мог притворяться, будто с самого начала не заметил прохладного приёма.

— Если вам неприятно моё общество, эдера, скажите прямо. Я всё равно никуда не уйду, пока вы не закончите. Форма 0111Н строго подотчётная, заполняется в единственном экземпляре и будет служить основным доказательством легитимности вашего пребывания в Райме в течение трёх поколений, пока не выйдет срок давности.

— Всего-то трёх?

— Не вижу повода для сарказма.

— Простите, — кротко извинилась. — Совершенно не собиралась грубить.

Ещё раз глянула на мега-важные бумаги. Заполнить и не поставить в них сотню-две клякс не получится при всём желании.

— Понимаете, тут вот в чём проблема…

Не хочется быть обязанной Эшеру, но свитер кромсать не хочется ещё сильнее. Ко всему прочему, мне нужно внятное оправдание вопиющей невоспитанности, а что может подойти лучше, чем правда? Постыдная, к слову, правда.

— Я не могу встать, — виновато закусила губу, глядя на господина-бюрократа исподлобья. — Шевелюсь и то с трудом.

— Не можете или не хотите?

— Знаете, теперь я тоже не вижу повода для сарказма. Племянники что-то сделали со стулом, и отныне мы с ним капитально приклеены друг к другу, сиамские близнецы посочувствуют.

— Не шутите?

— Моё чувство юмора не настолько плохое. Вы умеете снимать заклятия или как это у вас в Райме называется?

— Называется эфирными плетениями.

— Так умеете?

— Смотря какие.

Озадаченно хмыкнув, Эшер присел на корточки возле злополучного стула и принялся внимательно его осматривать. От пальцев, скользящих по кромке между тканью обивки и моим свитером, исходило лёгкое свечение. Я повернула голову, чтобы лучше видеть, и непроизвольно затаила дыхание. Лицо лорда было так близко, что можно пересчитать золотистые крапинки в голубых глазах. Симпатичный он, отрицать глупо.

Заметив столь пристальное внимание, Эшер коротко улыбнулся. В его взгляде промелькнуло что-то такое, отчего у меня внезапно перехватило дыхание. Искры однозначного интереса мужчины к женщине… И немного снисхождения, я же не просто женщина, я хренова дама в беде.

— Шансы выбраться есть? — деловито поинтересовалась, залпом допив остатки чая, чтобы смочить пересохшее горло.

— Мало. — Он поднялся на ноги. — Работа больно уникальная. Не зная, какое плетение использовано в основе клея, можно распутывать его не один час. Ваши племянники очень талантливые ребята! Причём, знаете, что самое интересное? Клей застыл моментально и в определённое время, как по таймеру.

— Становится понятно, почему я сразу ничего не заподозрила. Так что теперь?

— Теперь нужно ждать. В плетение встроен временной ограничитель. Через четыре часа семнадцать минут начнётся реакция обратной полимеризации, и вы вновь обретёте свободу передвижения.

— Четыре с лишним часа?! Нет-нет, мне нельзя сидеть здесь так долго. Придумайте что-нибудь ещё, вы ведь профессионал или как?

Эшер в который раз задумчиво глянул на стул, а затем снова на меня:

— Вы не думали разрезать кофточку?

— Эта кофточка называется свитером. Вообще-то, признаваясь вам, я как раз таки надеялась избежать радикальных мер. Клей создали несовершеннолетние дети, обожающие прогуливать школу, а у вас за спиной столичное образование и высокая должность. Логично предположить, что вы можете справиться чуть более аккуратно. Или я ошиблась?

— Ладно, тогда поступим вот как. — Эшер развернул меня в сторону от стола и отошёл на два шага назад. Его ладони вспыхнули ярким, слепящим светом, от которого температура воздуха на кухне ощутимо подпрыгнула вверх. — Расслабьтесь.

В тот же миг невидимая сила крепко сжала моё тело и дёрнула с таким усердием, что я в прямом смысле вылетела со стула, как пробка из хорошенько встряхнутой бутылки шампанского. Эшер вовремя успел поймать меня, не дав ткнуться лицом в буфет. Вместо этого я ткнулась в мужскую грудь, закрытую кашемировым пальто. Столкновение было жёстким; лорд едва устоял на ногах, а у меня из глаз посыпались искры. Могу поклясться, очень даже натуральные.

— Ох, что это было?

— Столичное образование и высокая должность.

Эшер не разжал рук, пока не убедился, что я не грохнусь на пол. Неожиданно стремительное спасение едва не вышибло дух, от аромата дорогой шерсти и гвоздичного парфюма немного замутило. Я сделала ещё один глубокий вдох и подняла взгляд. Голубые глаза Эшера смотрели на меня не отрываясь, забирая с собой ощущение реальности. А затем на весь дом раздалось томное «О, дааа!» и прочие компрометирующие звуки из репертуара лестницы порно-проказницы.

Ледяной душ и чашка горячего кофе натощак не могли бы сработать эффективнее. Я тотчас же высвободилась из объятий и отскочила подальше. Жаркая краска смущения залила щёки. Неловко-то как!

— Это что такое было? — ошарашено спросил Эшер.

— Лестница.

— Откуда вы её притащили? Из борделя?!

— А вот это уже секрет фирмы.

Подозрительно прищурившись, я схватила со стола нож и решительно направилась в холл. Мои все в школе, а дворецкий передвигается бесшумно. Кем бы ни был визитёр — почтальоном, вором или помойным енотом — он получит по заслугам и надолго лишится желания шастать по чужим домам. Клара Лисичкина это умеет и, более того, успешно практикует! Пацаны со двора научили парочке приёмов в далёком детстве на слёзы тех, кто пробовал приставать ко мне в семнадцать лет.

Когда последняя ступенька издала своё коронное «О-о-о, дааа!», я выскочила из столовой злобной фурией, но вместо коварного злоумышленника увидела Аверона. Малыш виновато улыбался.

Можно выдохнуть, кровавая битва отменяется.

Я не глядя вручила нож подошедшему следом Эшеру, опёрлась руками о колени и вкрадчиво поинтересовалась:

— Ты почему не в школе, солнышко?

— Ривен и остальные попросили меня посидеть сегодня дома. Сирения даже подарила лук со стрелами, чтобы я тихо играл в своей комнате и не выходил из неё. Но мне захотелось пить, а Запорожец запер