А вот новый командир четвертой эскадрильи капитан Музы́ка Олегу не понравился сразу, сильно напоминал Козевича, только намного умнее и хитрее. Демонстративно держал дистанцию с другими летчиками, намекал на высоких покровителей в самых верхах, которые и пристроили его сюда, на фронтовую практику. Уже успел, находясь в полку, получить Красное Знамя за непонятно какие заслуги в добавку к уже имеющемуся Знамени и ордену Красной Звезды. При этом был красив в том смысле, как говорил Шарапов: «Ну знаешь, такие бабам нравятся». Лет тридцать, мужественные черты лица, сам высокий, крупный, уверенный в себе, холеный. Да и звали его очень замысловато, Эммануил Мирославович. На некоторых женщин впечатление, прямо скажем, произвел. Никого не задирал, хотя себя ставил высоко, явно не оскорблял, не унижал. Но общаться с ним было неприятно, как будто одолжение делал или снисходил с высот своих до убогих. Как сказали ребята, летчик неплохой, но не более того и без огонька. Как будто мешок в гору тащит, сил хватает, но хорошо бы уже отдохнуть. И хрен бы с ним, но положил он глаз на Настю. Причем в числе нескольких других, а не персонально. В своей неотразимости Эммануил был уверен на все сто, некоторые девушки, говорят, сдались. Кстати, из тех, что хотели сами, не заинтересовался ни одной. Вот такой тип, непременно надо девушку охмурить, когда само в руки идет, неинтересно. Вообще Олега покоробило, что кто-то стал рассматривать их замечательный полк как необходимую ступеньку в карьерной лестнице. И стало понятно, почему Настя при встрече глаза отводила. А может, он ей действительно понравился, мужчина видный, со связями.

«Рога поотшибать на хрен! Ха, да никак это ревность. Ну, не всё женщинам перед тобой штабелями складываться, за свою единственную и любимую надо и побороться!»

Северов пошел бороться. На ходу ему пришла в голову мысль, что Василиса могла неспроста к Петровичу так откровенно прильнуть, а чтобы от ухаживаний этого орла окончательно отделаться.

Музыку Северов нашел в тактическом классе. Тот привел свою эскадрилью, занятие проводил Игорь Ларионов, а Музыка сидел в конце класса со скучающим видом, показывая, что ему вся эта ерунда даром не нужна. И вообще, он знает намного больше Ларионова, просто следит тут за порядком. Мешать Игорю Олег не хотел, поэтому решил дождаться конца занятия. Сейчас Игорь должен перейти к обсуждению, а там и до завершения недалеко. Все конспекты занятий разрабатывались при непосредственном участии Северова, но Ларионов показал себя не только выдающимся летчиком, но и прекрасным педагогом. Работать с ним Олегу очень нравилось. Так и случилось, Игорь подвел итог и предложил задавать вопросы. В материале были намеренно сделаны небольшие пробелы, внимательные слушатели обязательно их замечали и уточняли некоторые моменты. Эммануил демонстративно потянулся и вышел из класса. По мнению Северова, это было уже откровенное хамство. Он здесь не контролер, а такой же слушатель, как и другие летчики четвертой эскадрильи. Тем не менее Олег решил быть тошнотворно вежливым и попытаться довести этим своего оппонента до белого каления.

– Здравствуйте, товарищ гвардии капитан!

– Здоровее видали! – добродушно, густым, как деготь, голосом отозвался Музыка.

– Как вам занятие?

– Очень хорошая, полезная информация. Моим летчикам нравятся эти занятия.

«Вот гад! – подумал Северов. – Так просто на козе не подъедешь».

А вслух сказал:

– Судя по теме, скоро начнутся воздушные бои.

– Может быть, я не помню, что там дальше по плану.

– Не хотите размяться?

– Молодежи будет очень полезно, у меня летчиков с большим опытом практически нет.

– Так сами-то вы покажете молодежи свое мастерство? Мы здесь тщательно собираем все тактические приемы и находки. Наверняка у такого опытного летчика они имеются. Судя по вашим наградам, вы не первую войну проходите.

Несмотря на недавно отпущенные усы, возраст Северова на особую солидность не тянул, наград под кожаной курткой тоже не видно, да и не любил он их все время таскать, надевал только при необходимости.

– Вы не ошиблись, юноша. Я с удовольствием посмотрю на своих летчиков со стороны. В бою, знаете ли, не до этого.

Пришлось уйти не солоно хлебавши. Затевать свару без повода было бы совсем глупо. У этого хлыща связи наверху есть, не зря намекает, иначе не попал бы сюда. Не тот повод, чтобы косорезить, самого-то дальше фронта не сошлют, так ведь опять все вписываться будут: Остряков, Петровский. Зачем хорошим людям жизнь портить из-за своих отношений с женщиной? С женщиной! Кнопка уже женщиной в мыслях стала, его женщиной. Нет, точно влюбился и ревнует. Совсем мозги набекрень, нашел время!

Вечером снова посиделки за чаем, снова рассказы о житье-бытье на разных фронтах.

– Мало нас били, – вздохнул Бармин. – Тяжело новая наука идет, не хватает квалифицированных командиров. Во всех родах войск наверняка картина примерно одинаковая.

– А может, и нет! – возразил Волк, он любил возражать, вызывать на дискуссию. – Что ни говори, но ВВС – отдельная статья. Даже флотского командира выучить дешевле, чем летчика. Наша беда – недостаточный уровень образования. Как научить человека, например, высшей математике, если он и школьного курса не знает. А недобросовестные командиры вместо обучения правильные лозунги кидать начинают, выезжают, так сказать, на партийной платформе. И попробуй его укуси! Тут же комиссар тебе мозги вправит.

– Ты не туда разговор повел, – пробурчал Каменев. Он был во всем с начальником штаба согласен, но тема была скользкой.

– Вот! А я о чем говорил! – засмеялся Волк.

– А как у нас Музыка оказался? – поинтересовался Олег. – Нехороший тип, мне так показалось.

– Не показалось, – сказал Трегубов. – Чей он протеже, непонятно, может, даже несколько у него покровителей. Потом его куда-нибудь на хорошую должность возьмут, дескать, в 7 ГИАПе вырастили. Вот слава о нас пойдет! Так ведь и других присылать будут. И заранее не знаешь, что за человек, не брать же людей мы не можем. Что со всем этим делать, ума не приложу!

Печальная беседа была прервана появлением старшины Тарасюка.

– Так что, товарищи командиры, опять мне Музыка замечание сделал. Не понравился ему порядок у девушек в доме.

– Чего он там делал-то? – удивился Булочкин. – Это вообще не его епархия!

– Чего делал, как раз понятно. Но девки его оттуда выставили, да еще водой чуть не облили. Выскочил Мануил Мимосралович из дома, а тут я. Вот он на мне и снял напряжение.

Все не просто смеялись, а ржали до икоты. Как оказалось, в один из дней Музыка, особой страстью к питию не отличавшийся, все-таки хватил лишнего и, пойдя в туалет, обгадил там все, не попав в дырку. Прозвище приклеилось намертво. Разошлись, все еще посмеиваясь.

По вечерам, занимаясь каким-нибудь делом вроде чистки пистолета, Булочкин любил поговорить с Валерой. Валера был на редкость благодарным слушателем, на его морде отражалась целая гамма эмоций, он издавал звуки с разными интонациями, подходил поближе и заглядывал в глаза.