не знаю. – Берк выглядел озадаченным. – Вы довольно высокого роста. Мои вещи вам не подойдут.

– Всемилостивый боже! – взорвался Лори. – Я не хочу, чтобы они мне подходили! Я не на светский прием собираюсь!

– Но вы хотите надеть их на себя, так? – уточнил Берк.

– Хочу.

– Так вот, посмотрите на себя, молодой человек, а потом на меня.

Лори так и сделал. Берк, отец семерых детей, был по меньшей мере на десять сантиметров ниже его, его ступни были короче, а плечи – не такими широкими. Его пальто и брюки никак не налезли бы на юного Геракла, стоявшего перед ним.

– Ну, хорошо, – нехотя согласился Лори. – Раздобудьте вещи где-нибудь. Вот. Поезжайте в город. Возьмите мою машину, если хотите. Или поезжайте к какому-нибудь знакомому моего роста. Только молчок.

Пятидолларовые купюры снова закружились в воздухе, как листья в Валломброзе. Берк быстро поймал их и сжал в руках.

– И поспешите, – добавил его нетерпеливый клиент. – Возвращайтесь через пять минут.

– А кто приглядит за мастерской? Хотя вряд ли кто-то приедет, – недовольно сказал хозяин.

– Я присмотрю. Давайте, шевелитесь!

– Хорошо, хорошо! Но я не вернусь ни через пять минут, ни через полчаса. Мне придется идти к Нику Суонсону, у того такой же размер, как у вас.

– Ладно, ладно! Идите уже.

Нетерпеливый молодой человек гнал его из собственной мастерской, но Берк помнил про деньги и потому не сопротивлялся. Он мог сказать одно об этих ребятах из колледжа: обычно они хорошо платили за ту ерунду, которой занимались. Берк без всяких обид на дерзкого юнца, ухмыляясь, заспешил прочь.

Оставшись один, Лори снял пальто и шляпу и обыскал гараж в поисках жира, масла, мусора и краски для обуви. Затем, встав у расколотого зеркала в каморке Берка, снял воротничок и начал колдовать над своими лицом, головой, руками и рубашкой.

Еще в колледже, а потом и в театре он очень интересовался искусством наложения грима. Актеры в его спектаклях прибегали к услугам Лори, и даже одна из главных героинь смиренно принимала его советы. Но никогда, ни в одной гримерке Лори не менял никого столь сильно, как себя сейчас, с помощью столь простых средств, оказавшихся под рукой.

Когда Берк вернулся, он обнаружил, что за мастерской следит немытый, нечесаный, уродливый молодой оборванец. Он разглядывал его целую минуту, прежде чем понял, что это тот же молодой человек, который отправил его на поиски тряпья. Помятые брюки, испачканная тужурка, которую Лори застегнул до самого горла, грязная шляпа, надвинутая на глаза, и просто кошмарные разбитые ботинки, раздобытые Берком, завершили превращение блестящего джентльмена в настоящего бандита с тусклым, зловещим взглядом.

Преобразившись таким образом, Лори несколько раз на пробу прошелся по гаражу, а хозяин, глядя на него, хлопая себя по бедру, явно одобрял этот маскарад. Его так заинтересовала эта игра, что, когда Лори покинул мастерскую и пошел прочь, Берку захотелось пойти за ним и увидеть конец представления. Желание было довольно сильным, но, вспомнив о решительном характере этого юноши, Берк предпочел остаться в мастерской.

Перед тем как уйти, Лори достал из кармана крошечный револьвер, который он привез с собой, и внимательно его осмотрел. Стоит ли брать его с собой или нет? Он колебался. Победила в итоге осторожность. Он положил револьвер в кучу хлама и взял вместо него маленькую отвертку, спрятав ее в кармане. Он решил, что этот инструмент может ему пригодиться.

Пока Лори шел по проселочной дороге, грея голые и грязные руки в карманах тужурки, он осматривался по сторонам. Он надеялся, что если ему вдруг попадется на пути Шоу, то негодяй его не узнает. Но все равно нужно действовать осторожно и не рисковать понапрасну.

Лори срезал путь по полям, перелез через дюжину заборов, его облаял десяток собак. Наконец он достиг того места, где стоял дом среди кедров, и подкрался к нему с черного хода – так, как приблизился бы к закрытому дому бродяга, увидев дымок из трубы. Бродяга шел бы туда и с надеждой чем-нибудь поживиться, и со страхом, что его прогонят. Присмотревшись, Лори увидел, как что-то движется среди деревьев. Он присел и какое-то время не шевелился. Затем, выждав, он встал, подошел, пригнувшись, к заднему входу и, изучив забитые окна, стукнул в дверь парой чумазых костяшек.

Он думал, что придется долго ждать или ему вообще не откроют. Но дверь распахнулась так быстро, как будто кто-то стоял прямо за нею и ждал, когда он постучит. На пороге стояла женщина грозного вида. Прической и чертами лица она напоминала ведьму, но была чисто одета. Она стояла и с подозрением смотрела на него. На кухне за ее спиной горела плита, работавшая на угле. На ней по-домашнему булькал чайник, рядом стоял пузатый кофейник, от которого шел прекрасный аромат.

Картина в целом сильно отличалась от того, что Лори ожидал увидеть. Он с разинутым ртом смотрел на женщину, не в силах сказать ни слова. Потом запах кофе подсказал ему, что делать. Он вдруг вспомнил, что ничего не ел в тот день, и этот факт сделал его просьбу очень искренней. Лори был готов умолять, и для этого ему даже не нужно было прикидываться.

– Добрая леди, – обратился к ней он. – Я хочу есть, но у меня нет ни гроша. Налейте чашечку кофе, а?

Женщина явно собиралась закрыть перед его носом дверь, но он снял свою грязную шапку и, дрожа на ступеньках, посмотрел на нее глазами, которые и сами по себе были прекрасны, а теперь в них еще читалась настоящая мольба. Многое, практически все, зависело от того, что эта женщина сделает в следующее мгновение. Она колебалась.

– Я не ел ни крошки со вчерашнего вечера, – прохрипел чумазый попрошайка.

Это походило на правду. Наконец она решилась:

– Так, подождите здесь минуту. Я вынесу вам чашку кофе.

Она повернулась и стала закрывать дверь, будучи уверенной в том, что он останется ждать снаружи. Но бродяга быстро вошел вслед за ней. Ее лицо, сначала исказившееся от гнева, смягчилось, когда она увидела, как он склонился над горячей плитой и греет грязные руки. Она молча налила кофе в чашку, отрезала большой ломоть хлеба и поставила угощение на кухонный стол.

– Поспешите, ешьте поскорее, – пробормотала она, – а потом выметайтесь. Если вас кто-нибудь здесь увидит, у меня будут неприятности.

Лори прохрипел что-то в знак согласия и быстро съел хлеб и выпил кофе. Он не стал присаживаться к столу, и сейчас, пока ел, его глаза водили по комнате, а сам Лори обдумывал